Удивительная Солнечная система

На Землю достаточно часто падают метеориты. Большинство из них содержат железо. Разумеется, это не чистое железо, а природный сплав, содержащий никель, кобальт и ряд других элементов. Справедливо трактуя метеориты как обломки астероидов, ученые обратили внимание: по химическому и изотопному составу шести «ключевых» металлов метеориты достаточно четко делятся минимум на 36 групп (возможно, их несколько больше). Различие внутри группы незначительно, тогда как между группами – существенно. Невозможно предположить, чтобы такое распределение состава получилось при дроблении одного тела. Гораздо вероятнее, что между Марсом и Юпитером, причем на разных расстояниях от Солнца, первоначально образовалось не менее 36 планетоидов с характерным поперечником 1000 км. Формированию вместо них единой планеты наверняка помешало влияние тяготения Юпитера – больше нечему. Орбиты планетоидов пересекались, что отнюдь не полезно для целостности небесных тел. Сталкиваясь и дробясь, эти первичные планетоиды образовали то, что в наше время называется Главным поясом астероидов.

Однако в 1807 году ни о каком поясе речь еще не шла – были известны всего четыре малые планеты. Открытие пятой затянулось до 1845 года, когда немецкий астроном-любитель Генке, наблюдая в небольшой телескоп Весту, заметил рядом с ней звездочку 9,5 звездной величины и вскоре выявил ее астероидную сущность. Вообще надо сказать, что любители астрономии порой делали (и сейчас еще делают, но реже) замечательные открытия. Правда, следует сразу указать, что Генке достиг успеха лишь после 15-летнего упорного труда, вознаградившего его немецкую дотошность, так что тот, кто, наводя на небо телескоп, думает, что сразу откроет что-нибудь новое и замечательнее, серьезно заблуждается. Пятая малая планета получила имя Астрея. Генке не успокоился на достигнутом и в 1847 году открыл шестую малую планету – Гебу. После этого открытия новых астероидов пошли потоком, не прекратились до нашего времени, и нет никаких признаков того, что они когда-нибудь прекратятся.

Правда, открыть между Марсом и Юпитером тело размером хотя бы в 100 км – это уже из области нереального. Если лет 70 назад наибольшее число новооткрытых астероидов приходилось на 15-ю звездную величину, то в наше время шагнуло за 19-ю. Для того чтобы заметить глазом такую слабую звездочку, надо иметь достаточно солидный телескоп. Впрочем, никто сейчас не ищет астероиды прадедовским методом сравнения положений звезд на небе.

Еще в конце XIX века в обиход астрономов вошла фотография. Имея хорошую параллактическую монтировку с часовым механизмом и телескоп на ней (любопытно, что телескоп для астрофотографии – астрограф – может иметь несколько худшее качество оптики, чем телескоп для визуальных наблюдений), можно с помощью разных ухищрений заставить «неподвижные» звезды остаться точками на фотографии с экспозицией в несколько часов. Сейчас это просто, но еще 20 лет назад требовало неотлучного присутствия астронома, который все время должен был глядеть в окуляр вспомогательного телескопа-гида и подкручивать рукоятки тонких движений, чтобы монтировка «вела» небо с высочайшей точностью. Тем не менее в науке «сложно» всегда лучше, чем «невозможно», и астрономы честно мерзли холодными ночами, чтобы получить удовлетворительные кадры. Звезды на них оставались точками, но обладающий собственным движением астероид прочерчивал короткий трек. Таким методом удалось «выловить» множество астероидов.

И все же настал момент (уже в XX веке), когда фотоэмульсия уперлась в пределы своей чувствительности. Какими бы качественными ни были применяемые в астрономии фотопластинки, как бы ни улучшали химики фотоэмульсию, она уже не могла фиксировать еще более слабые движущиеся объекты – а достаточно ярких неоткрытых астероидов уже не осталось. Простейший (с виду) выход из такого положения – увеличение проницающей способности телескопа, а значит, увеличение диаметра его объектива, размеров и массы. А надо сказать, что стоимость больших телескопов пропорциональна примерно кубу диаметра объектива. Астрономия не ядерная физика – ради каких-то астероидов больших денег на нее государство не даст. В общем, что легко с виду, то сплошь и рядом совсем не просто на практике.

Действовать стали иначе. Снимали один и тот же участок неба с разницей в несколько часов и помещали две фотопластинки в блинк-компаратор – прибор, быстро переключающий изображение с одного кадра на другой и обратно. Обычные звезды при этом оставались на месте, но если какая-нибудь мелкая звездочка начинала «прыгать», то были все основания присмотреться к ней повнимательнее. Почти наверняка она оказывалась астероидом. Применение ПЗС-матриц (ПЗС – прибор с зарядовой связью), способных накапливать световой сигнал, и компьютеров более или менее решило проблему чувствительности. Теперь два кадра снимаются «на цифру», а простенькая программка превращает заурядный персональный компьютер в блинк-компаратор. Астероид «выдает себя с головой».