Удивительные истории о 90-х

Я села на кушетку, скрестив под собой ноги, послюнявила карандаш. Задумалась над мечтой. В художественное училище я пошла за компанию с подругой, потому что та грезила профессией художника-дизайнера. А я до сих пор не знала, чего хочу. Муха, ухмыляясь и гыкая, что-то строчил на клочке бумажки. Генка – тоже. Костя написал быстро, не задумываясь. Везет, думала я, у них есть мечта. Стало обидно до слез – наверно, водка так подействовала.

Потыкала карандашом пластырь, скрывающий дырку в дерматине кушетки. И вывела на листочке: «Хочу выйти замуж». Потом поставила точку и добавила: «За Костю».

После того как чайная банка со скомканными «мечтами» отправилась обратно в шкафчик, Муха снова наполнил стаканы:

– Ну, поехали. За что пьем?

– У нас в казарме пьют за то, чтоб не погружаться на максималку, – откликнулся Костя.

– Не понял, – поднял брови Муха. – Объяснись.

– Приказ лечь на дно – это капец. Это чрезвычайка. Всплыть уже никак. Невозможно. Просто ждешь чуда. Что спасут.

– Идет. Чтоб всегда всплывать, значит.

Чокнулись. Муха крякнул. Генка шумно выдохнул, уронил голову, запустив пальцы в шевелюру, и почему-то всхлипнул.

– Ш-ш-ш, пацаны… – Костя повернул голову в сторону дверного проема. – Там кто-то ходит.

– Где? – Генка продолжал всхлипывать.

– В коридоре.

– Да ладно, не гони. Там одни жмурики, – протянул лениво Муха, но все же прислушался.

Из коридора доносилось шлепанье – будто босыми ногами по кафелю. Потом скрип железной двери – хлоп! И все затихло. Генка перестал всхлипывать, вытер рукавом покрасневшие глаза. Муха с Костей уставились друг на друга.

– Кажись, на сегодня хватит. – Муха неловко поднялся со стула, тот закачался и с грохотом рухнул. – Глюки. Перепили.

– А это куда? – Генка грустно кивнул на недопитую бутылку водки, стоящую среди пустых.

– В холодильник. Утром пригодится. – Муха потянулся к бутылке, но неудачно – она упала.

Генка с тоской следил за лужей, медленно растекающейся по столу. Я направилась в угол комнаты, к широкой коренастой тумбе.

– Зачем это? – кивнула на печатную машинку.

– Аааа… На помойке нашел, – сказал Генка. – Правда, двух клавиш не хватает. Но и у меня, как видишь, – он показал свою кисть и хохотнул, – как раз двух нет. Так что, у нас с ней пар… па-ри-тет.

У Генки действительно не было двух пальцев на руке. Потерял, когда пятиклассником откопал гранату на Муринском ручье и решил ее разобрать. Посмотреть, что внутри. Еще легко отделался. Кстати, с тех пор он Генка-минер.

– Что-то печатаешь? – поинтересовалась я.

– Так… Иногда в голову мысли полезут – сяду, печатаю.

Я ушла спать на кушетку. Последнее, что запомнила, проваливаясь в сон, – как Генка в углу стучал на пишущей машинке, периодически чертыхаясь. По пьяни, сказал, жуткое вдохновение накатывает. А Муха с Костей погрузились в философские темы:

– Где граница между добром и злом? – Заплетающийся голос Мухи.

– Добро, Лешка, заканчивается на деньгах…

– Вот не пойму, Костя, Мавроди – он финансовый гений или нет? Генка говорит, что гений. А ты как думаешь?

– Дай сто рублей. Я только подержу и отдам.

– Точно?

– Точно.

– Ну, на.

– А если не отдам, то я – финансовый гений?

Наутро меня разбудил какой-то звон и шум. Открыла глаза, приподнялась на локте. Поняла – шумит в голове, звенит снаружи. Кто-то долго давил на входной звонок, будто палец приклеил и не мог отод рать. Потом колошматили по металлической двери – вероятно, ногой. Костя уже или еще не спал. Муха лежал бревном на сдвинутых в ряд стульях.

– О-оох, – заохал Муха, стулья под ним заскрипели. – Гена-а! Ты где? Отопри… кого там несет… дьявол… Геночка-а!

Костя взял стакан со стола, направился к умывальнику – довольно большой и глубокой раковине, в которой при желании и труп можно помыть. Налил воды, протянул стакан Мухе:

– Нет Генки. Ни свет, ни заря убежал за «Русской». Наскреб шесть тысяч и убежал.

Муха, отмахнувшись от стакана, опять замычал.

Пришлось нам с Костей встречать посетителей. Я быстро смыла с лица остатки самоутверждающего макияжа. Костя шепнул, что я красивая и беззащитная. Над раковиной висело зеркало с чернеющими краями. Глянула в него – бледная кожа, немного опухшие веки и косящие глаза. Что тут красивого? Смутилась и сказала как можно равнодушнее:

– Пойдем откроем, а не то дверь выломают.

Посетителей было двое. Типичные бандиты. Один – смугловатый, с копной черных волос и крючковатым носом. Все время нервно подмигивал и улыбался. У другого – шрам от уголка рта до уха, с небрежными следами работы хирурга. Из-за шрама казалось, что этот тоже улыбается. Но улыбка была мрачная и вызывала страх. Вдобавок у него был нос набекрень – с ломаной костью.

– Извините, – сказал Мрачный и сплюнул через дырочку на месте отсутствующего зуба. – У вас тут наш коллега задержался. Василий Гнедой. Вот документики. Просим выдать.

Смугловатый подмигнул и улыбнулся, обнажив зуб из желтого металла.

К счастью, в дверях появился Генка. С «Русской» в руках. Быстро, по-деловому проверил документы у Мрачного. Заглянул в журнал учета. Сказал – минуточку! И скрылся в глубине морга.

Смугловатый окинул взглядом Костю: