Удивительный год

Концерт открылся вальсом Шопена. Розовая, пышная дочка одного из текстильных тузов города села к роялю. Ученица Ольги Александровны. Многих дочек в городе Егорьевске учила музыке Ольга Александровна, а мало радости доставалось ей от этих уроков. «Господи! Что она вытворяет из Шопена, эта сдобная булка! Полно, не уйти ли мне?» Но уже представлялся следующий номер. Две сестрицы, незатейливые и простенькие, обучавшиеся на попечительский счёт дочки старого сторожа бардыгинской фабрики, пели из «Пиковой дамы»:

Мой миленький дружок,Любезный пастушок

«Вы мои славные, — думала Ольга Александровна, растроганно слушая, — ваше будущее, я знаю, ясное, как ваше пение. Уедете обе в уезд учить в сельскую школу и не позабудете наши книги, наши клятвы».

Стихи Майкова «Весна», объявила на смену певицам кокетливая девочка в локончиках.

«И твоё будущее знаю, — думала о ней Ольга Александровна, — довольно скоро Филипп Иоганнович или другой помощник механика сделает тебе предложение».

А на подмостках стояла исполнительница Майкова. Темноволосая, бледнолицая, с упавшими вдоль тела руками и каким-то сумрачным светом в глазах. В зале среди пелеринок возникло движение. Ольга Александровна увидела, девочки торопливо и бегло оборачиваются к ней, посылают ей взгляды, и она схватывала в их взглядах участие и смятение и что-то, что любила и лелеяла в них.

— Я не буду читать Майкова, — громко, отчётливо послышалось со сцены. — Я буду читать про Ольгу Александровну, нашу учительницу.

Прости, прости!Благослови родную дочьИ с миром отпусти!Бог весть, увидимся ли вновь.Увы, — надежды нет.Прости и знай: твою любовь,Последний твой заветЯ буду помнить глубокоВ далёкой стороне

Не плачу я, но не легкоС тобой расстаться мне!О, видит бог!Но долг другойИ выше и труднейМеня зовётПрости, родной!Напрасных слёз не лей!

Далёк мой путь, тяжёл мой путь,Страшна судьба моя,Но сталью я одела грудьГордись — я дочь твоя!Прости и ты, мой край родной,Прости, несчастный край!И ты о город роковой,Гнездо царей

— Молчать! — Начальница вскочила из кресла, где сидела возле супруги городского головы. Взмахнула лорнетом и, вся трясясь и топая: — Молчать! Не сметь! Вон со сцены! И вы, вы, вон сейчас же! — Она тыкала издали в сторону Ольги Александровны лорнетом. — Вон сейчас же, чтобы духу вашего не было в учебном заведении, вверенном мне! А ты! — кричала начальница, замахиваясь лорнетом на девочку на сцене. — Негодница! Кто тебя подучил? — И супруге: — Ради бога! Умоляю, не придавайте значения!

Среди пелеринок поднялись шум, вскрики. Классные дамы метались между рядами.

— Не сметь! Прекратить! Не сметь! Становитесь в пары!

Вызванный кем-то, появился швейцар в позументах, как в набат, зазвонил в колокольчик.

Бледная, страшно бледная девочка всё стояла на подмостках, вытянув руки вдоль тела.

Ольга Александровна выбежала из зала. Набросила в учительской тальму на плечи. Она едва удерживалась, чтобы не бежать по городу.

«Спасибо вам, девочки! Теперь я знаю, не зря здесь прожито время. Я счастлива, я ничего не боюсь, я молода, я верю: доброе не пропадает. Теперь спокойно в дорогу, скорее в дорогу!»

9

Но лишь в середине июля Михаил Александрович Сильвин встретил в городе Минусинске невесту и привёз к себе в село Ермаковское.

Отъезд в Сибирь задержался. Перед отъездом надо было побывать в Подольске у матери товарища Михаила по Питеру, теперь соседа по ссылке. Кто сосед Михаила, почему его мать в Подольске — родина её там или привели обстоятельства, — этого Ольга Александровна не знала. Сильвин чуть не в каждом письме писал: обязательно, всенепременно надо заехать! Ехать в Подольск надо было через Москву.

В те времена от Егорьевска до Москвы ехали через Воскресенск. До Воскресенска двадцать пять вёрст. Из Воскресенска в Коломну, а тогда уже в Москву. Одним ранним утром Ольга Александровна тронулась в путь. Паровоз свистел, выплёвывал клубы белого пара, изо всех сил сновал поршнями, но вагончики тащились: плюх-плюх. Навек оставался позади уездный город Егорьевск, оставались соломенные деревеньки Лаптево, Комариха, Агрызково, Глуховская, где жили ткачи и прядильщики с егорьевских фабрик.