Удовольствие

— Анжелика, я обо всем знаю, — кивнул задумчивый Жиральд. — Крики, нервы, скандалы не помогут делу и не ускорят его. Ты можешь подорвать здоровье, мой ангел! Я куплю тебе успокаивающее. Оно поможет тебе успокоиться и расслабиться!

Анжелика, отступив от внезапного заявления мужчины, опустилась на край кровати, недоуменно потупив взгляд.

Жиральд не верит ей! Он полагает, что все ее фразы являются абсолютным бредом, не имеющим ничего общего с действительностью! Не верит в то, что Сандер появился в их квартире, устроив за ними слежку!

Телефонный звонок помешал ей что-то сказать, и Жиральд, ответив, нахмурился, пока его собеседник что-то говорил ему на другой линии. Анжелика горько усмехнулась от мысли, что Жиральд отказывается воспринимать ее всерьез, считая это последствия нервного расстройства. Он действует никак любящий мужчина, а профессиональный врач, поставившей диагноз очередному пациенту.

— Если стало известно, что у него хронический абсцесс этой группы, то почему сразу не провели внеплановую операцию? Подготовьте операционную…  Да, я приеду. Пометьте в карточке, что будем проводить радикальную лобэктомию левой доли легкого. Через полтора часа сможем начать. Я немедленно выезжаю! До встречи!

— Анжелика, — повернулся к ней Жиральд, надевая на ходу черные брюки, не отрывая озабоченного взгляда от печальной девушки, одиноко сидевшей на кровати, погруженный в мир, где есть беспочвенные страхи и предательские картинки, нарисованные разыгравшейся фантазии. — Мне надо уехать, ангел мой. Давний пациент, которого вел мой коллега, используя медикаментозную терапию, нуждается, на самом деле, в операции, и я должен оперировать его, так как его лечение проходило в моем центре. Хорошо? Я скоро вернусь и привезу успокоительное.

Укол. Он опять ее уколол по больному месту, напомнив об истинном отношении к тому, что она силилась донести до него. Больной укол.

— Ты думаешь, что я сошла с ума? Прекрасно, Жиральд Ларош, ты не потерял своего навыка все разрушать! Как я вообще могу продолжать тебя любить после всего? — процедила Анжелика, и мужчина, застегивающий пуговицы на белой рубашке, прекратил свое занятие.

— Но ты ведь любишь меня, Анжелика? — То ли спрашивал, то ли утверждал Жиральд, внимательно глянув на нее, и собирающаяся сорваться с языка ложь осталась в ней. Она поклялась более не лгать и не придумать оговорки. Поклялась полностью верить Жиральду и не ранить его, поэтому Анжелика нехотя согласилась с ним:

— Я очень люблю тебя, Жиральд, но ты меня обижаешь недоверием.

— Я верю тебе, Анжелика, — горячо возразил Жиральд, подойдя к ней и сев рядом, сплетя их пальцы вместе, чуть подавшись вперед и скользнув губами по ее щеке. — Верю больше, чем себе. Никогда не говори, что я не верю тебе! Если я неосознанно обидел тебя, то прошу прощения. После того, как вернусь, то мы обязательно разберемся, что случилось. Договорились?

— Ты не будешь поить меня успокаивающим? — жалобно обратилась к нему Анжелику, положив голову на его плечо, сразу же получив легкий поцелуй в висок. Вот таким Жиральд ей нравился больше всего: родной и ласковый, а не сосредоточенный профессор, подбирающий препарат для больного. Пусть он исполняет обязанность врача в больнице, но с ней будет мягким Жиральдом, разделяющим все напасти и горести.

— Нет, ангел мой, не буду, — пообещал Жиральд. — Мы найдем другой выход, как окончательно снять с тебя напряжение…  Ночью займемся лечением, мой ангел! Согласна?

Слабо улыбнувшись, Анжелика представила, каким именно методом собирается лечить ее Жиральд Ларош! Зачем она зря волновалась по поводу того, доверяет он ей или нет, ведь в его глазах светятся неподдельные любовь и нежность, означающие и доверие, и понимание? Некоторое облегчение не избавило Лику от властвующего в душе страха, не дающего свободно вздохнуть…  Как бы то не было, однако никто не переубедит ее в том, что Александер Девуа присутствовал в ванной комнате…  Никто, даже Жиральд.

Глава двадцать шестая

ЗЛОДЕЙ

Иногда то, что доходит до мозга, настойчиво отторгается сердцем, не желая принимать жесткую истину, предпочитая хотя бы на несколько мгновений задержать неизбежную участь.

Это совсем не значит равнодушие или безразличие, наоборот, глубокие переживания заставляют нас закрывать глаза на правду, которой уже удалось ранить наше сердце и разрушить спокойствие, поэтому порой мы не замечаем очевидных вещей, полагаясь на трезвый разум, ежели на обеспокоенный голос сердца, пытающийся достучаться до нас и уверить в том, как неправильно поступаем, стараясь огородиться от правды, не хотя разбираться с новыми проблемами, еще не найдя выхода из более тяжелых ситуаций.

Жиральд Ларош снял маску и повязку с головы, отложив их в сторону, и посмотрел в зеркало, висевшее над умывальником в его кабинете. Под голубыми глазами залегли тени, а лицо приобрело странный бледноватый цвет, словно он вернулся только с войны, хотя мог проводить в день по три-четыре подобных операций.