Уэлихолн

— Смотри, куда идешь, негодник, — не прекращая мести, грубо проскрипела женщина сиплым, простуженным голосом. Она и в целом выглядела довольно болезненно: узкое лицо дворничихи было невероятно бледным, тяжелые веки сонливо наваливались на глаза, а нос раскраснелся. — Или ты настолько увлекся швырянием камней в моих ворон, что ничего кругом не замечаешь?

— Вообще-то я не попал ни в одну, — справедливости ради заметил Томми, отпрыгнув на шаг назад, чтобы не быть подметенным.

— Но ведь собирался, а? — хмуро произнесла женщина, не поднимая головы и шаркая метлой по земле. — А между тем на улице все еще осень. Нельзя охотиться на ворон осенью — плохая примета.

— Э-э-э… простите, мэм…

Чем больше Томми всматривался в лицо этой женщины, тем более молодой она ему казалась. А ведь поначалу он принял ее чуть ли не за старуху! Наверное, виной всему были сутулость и дерганность дворничихи — она дрожала и трясла головой совершенно по-старушечьи.

Женщина проигнорировала извинения, продолжая орудовать метлой. И только сейчас мальчик заметил длинный вороний хвост — пучок черных перьев торчал из кармана ее пальто.

— А вы не боитесь примет? — поинтересовался он.

— Каких таких примет? — спросила дворничиха, по-прежнему не глядя на Томми.

— Что плохо охотиться на ворон осенью.

— Не слыхала такой приметы.

Томми недоуменно на нее вытаращился.

— Но вы ведь только что сами сказали…

— Да, да, мети, — перебила дворничиха. — Мети-мети… Детский язык — что метла. Думаешь меня заболтать, но не выйдет… Мисс Брум знает, что тебя тут не должно быть… Мальчишки любят сбегать, прятаться за деревьями и охотиться на ворон. Чего они не любят — так это ехать домой, когда уроки заканчиваются…

«Кажется, она знает, что я должен быть в автобусе со всеми, — с тревогой подумал Томми. — Ох и влетит же, если она пожалуется…»

— У меня еще полным-полно дел! — тем не менее твердо сказал он. — И меня ждет мой друг Чарли. Мы с ним договорились встретиться здесь. Вы, кстати, его не видели?

— Шустрый пугливый негодник в синем пальто и вязаной шапке с кисточкой? — Дворничиха довольно точно описала Чарли Уиллинга, разве что «пугливым» Томми друга бы не назвал. — Не припомню. Впрочем, глаза могли меня подвести — слишком много развелось в округе мальчишек, которых здесь не должно быть.

— Так видели или нет? — уточнил Томми. — Я так и не понял.

— Видела. Но не его, должно быть, — очень странно ответила женщина, затем вдруг уперла в землю метлу, облокотилась на нее и, прищурившись, посмотрела на Томми. — А вот тебе, маленький Кэндл, вместо того чтобы шляться неизвестно где и заниматься не пойми чем в компании подозрительных личностей, не пора ли уже быть дома и читать свои перевернутые кверху ногами книжки?

— Что-что? Книжки? — Томми опешил от такого поворота в разговоре. Она назвала его «Кэндл»? Откуда она его знает? Кто она вообще такая, эта мисс Брум? И еще кое-что… — Откуда вы знаете про Виктора?

Виктор… Старший брат Томми жил в Лондоне и работал — страшно сказать кем! — репортером! Мама всегда произносила это слово с нескрываемым презрением, будто оно было не менее ругательным, чем, например, лоботряс, лжец или ничтожество. Впрочем, зачастую она могла наградить своего старшего сына и гораздо более обидными словами. А тетушка Мэг и вовсе говорила, что Виктор — сама неблагодарность, поскольку за все эти годы он ни разу их не навестил.

Брат покинул дом так давно, что Томми даже не помнил его лица (все фотографии Виктора мама порвала или сожгла). Но кое-что Томми все же помнил: Виктор был высоким, носил клетчатые штаны и длинный шарф. Он давал Томми конфеты, когда мама или тетки не видели, и шутил о котах, которые спотыкаются на лестницах. А еще у него была очень красивая и очень печальная подруга — Саша. Мама запрещала ему с ней видеться. Томми помнил, что Саша сирота и что от нее пахло шоколадом и сладкими пряностями, потому что она работала в кондитерской. Томми казалось странным, что он всегда вспоминает Сашу, когда думает о Викторе, как будто она неотъемлемая часть его брата.

Но было еще кое-что. То, что Томми не смог бы забыть, даже если бы захотел. Виктор всегда читал книжки кверху ногами — водилась за ним такая странная привычка. Вот только откуда об этом знать какой-то дворничихе?

Мисс Брум уже, казалось, позабыла о его присутствии и вновь принялась мести. Ее движения стали суматошными и нервными. То она взмахивала метлой с каким-то недюжинным ожесточением, то мела еле-еле, лениво, будто засыпая. После чего все повторялось.

— Никогда не ходите по метле, — приговаривала она себе под нос. — Никогда не метите, если в доме — мертвец…

— Откуда вы знаете про Виктора? — повторил вопрос Томми.

— О! Я много чего знаю… И я знаю твою маму — она не слишком была бы рада узнать, что ты бродишь по парку вместо того, чтобы ехать домой в автобусе с прочими детьми. Кыш, кыш! Пошел прочь! — Мисс Брум разогнулась и принялась прогонять его, точно надоевшего приставучего кота, остервенело сметая листья прямо на него. Мальчик поспешил отскочить в сторону. — Ходят тут всякие… Мести мешают…