Уго Чавес. Одинокий революционер

Бывший генеральный прокурор Венесуэлы Хесус Петит да Коста входит в число «профессиональных» античавистов: «Камарада Чавес является таким же коммунистом-сталинистом, как Фидель Кастро. Чавес обучает на Кубе кадры своей будущей, единственно дозволенной в Венесуэле партии. С помощью кубинских учителей и врачей, а также венесуэльцев, которым промыли на Кубе мозги, он готовит в стране благоприятную почву для её функционирования. Организуя отряды резервистов, Чавес стремится к созданию Красной армии, которая заменит нынешнюю Национальную армию. Для этой же цели используются кубинские военнослужащие, исполняющие функции советников. Чтобы замаскировать свои подлинные планы и дождаться «созревания условий», Чавес использует имя Боливара. На самом деле он руководствуется указаниями Фиделя Кастро по всем вопросам формирования внутренней и внешней политики Венесуэлы».

В ином ключе интерпретирует Чавеса журналистка Альма Гильермоприето («Нэшнл Джиогрэфик»): «Лидер Венесуэлы может быть непредсказуемым и не внушающим особого доверия, но это выдающийся деятель, и он усвоил один крайне важный урок, который другие, более осторожные политики, оставляют без внимания: в мире гораздо больше голодных бедняков, мечтающих о хорошем будущем, чем богачей, жаждущих сохранить прошлое».

Журнал «Тайм»[3]

включил Чавеса в число ста наиболее влиятельных персонажей нашего времени. Для журнала принципиально несостоятельно проведение параллелей между Чавесом и Фиделем Кастро, поскольку кубинец в годы холодной войны получал поддержку от Советского Союза, установил строжайший контроль над прессой, демонстрировал во всех своих решениях качества диктатора. Венесуэлец во многом отличен от него. Он является «самодостаточным революционером», который позволяет диссидентство и критику в свой адрес и обладает существенным геополитическим весом, поскольку возглавляет одну из ведущих нефтедобывающих стран.

С 2005 года всё чаще звучат голоса в поддержку выдвижения Чавеса на Нобелевскую премию мира. Аргументы таковы: президент, добиваясь модернизации Венесуэлы, неизменно проявляет гибкость, терпимость, склонность к диалогу, выдержку даже тогда, когда может «на законных основаниях» прибегнуть к репрессиям. После попытки переворота в стране, когда в апреле 2002 года он был «отстранён» на 48 часов от власти, Чавес не поддался искушению раз и навсегда раздавить заговорщиков и оппозицию, на чём настаивали его сторонники-радикалы.

Ещё в Москве, готовясь к командировке в Венесуэлу, в которой мне уже довелось работать корреспондентом АПН в 1983–1988 годах, я пытался составить для себя мнение о Чавесе. Кто он? Куда влечёт его «неумолимый рок событий»? Казалось бы, он предельно откровенен во всём, что касается его личной жизни и ещё больше — политической программы и стратегии действий внутри страны и за её пределами. Но его практические шаги кажутся настолько противоречивыми, что невольно возникают сомнения: какова их конечная цель? Что в нём от революционера, и что — от ловкого демагога, использующего революционную фразеологию? Не обманутся ли в нём в конечном счёте его сторонники?

Я встретился в Москве с друзьями-латиноамериканистами из различных ведомств, с пристрастием расспросил их о Чавесе, перспективах его выживания в качестве президента. Это было после апрельских событий 2002 года — почти удавшейся попытки контрреволюционного переворота. В ответах собеседников преобладали пессимистические оценки: «Оппозиция проведёт перегруппировку сил и доведёт дело до конца», «церэушники с этим путчем лажанулись, готовят другой», «будет чудо, если Чавес дотянет до конца текущего года». Кто-то из коллег-пессимистов сунул мне «портретную справку» о венесуэльском президенте для служебного пользования со словами: «В твой журналистский архив. Мне она теперь вряд ли пригодится». Справка была написана с симпатией к венесуэльцу:

«Чавеса без преувеличения можно считать лучшим оратором и полемистом Венесуэлы (всегда выступает без заранее подготовленного текста). Он свободно держится перед любой аудиторией, хорошо чувствует и знает жизнь и настроения простых венесуэльцев, успешно использует радио и телевидение для пропаганды своих идей. Публичные выступления Чавеса доступны народу, изобилуют острыми словечками, пословицами и выражениями, характерными для людей из бедняцких кварталов. В его арсенале присутствуют и чисто популистские приёмы, рассчитанные на мгновенный, демонстративный эффект. Так, он отказался от президентского жалованья, передав эти средства для поощрения трёх студентов вузов (оставив себе военную пенсию).