Угол атаки

Моторист Петя вроде бы ровесник, но от этого не легче. Они одногодки, одинаковые парни, так с какой радости Петя должен подчиняться и уважать Юру? Субординация субординацией, диплом дипломом, но чем Юра может в реальности подкрепить свое превосходство? Тем, что знает навигацию? Хорошо, а Петька знает работу машинного отделения, и дальше что?

Вот не захотят Михеич и Петя сегодня работать, сядут с удочками на корме, и все. И что он тогда будет делать? На горло брать?

Впрочем, волновался Юра напрасно, команда встретила его вполне дружелюбно.

Поели пирожков от жены Михеича, которую тот называл «моя половина», и заняли рабочие места.

Слушая, как после его команды «мотор!» деловито и ровно застучали двигатели, Юра решил, что Букреев прав, все пройдет в штатном режиме, он спокойно выполнит задание и к семи вечера будет уже дома.

* * *

Просьбу Яна высшие силы удовлетворили лишь наполовину. Она действительно оказалась в соседнем с ним кресле, но не сама девушка, а ее бабушка. Колдунов немножко расстроился, а потом решил, что так тоже неплохо, главное, во время полета произвести на старушку хорошее впечатление, тогда она с удовольствием даст ему девушкин телефончик. В рамках этой стратегии Ян уступил ей место возле иллюминатора, хотя ему, впервые летевшему, очень хотелось посмотреть, как оно все происходит. Закинув вещи своей дамы на полочку, он удостоился благосклонной улыбки и понял, что дело идет на лад. В его же ряду через проход кресла занимали монашка и мальчик. Тот, ясное дело, сразу уселся у окошка и приклеился лицом к иллюминатору.

Низкорослая монашка не доставала до полки, и Ян протянул руку к ее сумке:

– Давайте помогу… – Тут он смешался, не зная, как обратиться к духовному лицу, и неловко закончил: – Товарищ.

– Спасибо, товарищ, – улыбнулась она, передав ему свою «Олимпиаду-80» и черную болоньевую куртку.

Ян сел. Стюардесса, не такая красивая, как внучка его соседки, но тоже очень ничего, объяснила правила безопасности, которые Ян слушал невнимательно, поэтому не сумел застегнуть ремень с первого раза. Старушка помогла ему с ловкостью, изобличающей опытную пассажирку.

Когда стюардесса раздала леденцы, Колдунов вкратце объяснил соседке, почему при взлете закладывает уши и как конфетки от этого помогают. Старушка ответила любезной улыбкой и быстро достала из сумочки голубенькую книжку «Нового мира». Ян намек понял и решил не форсировать события. Он откинулся на высокую спинку сиденья, вытянул ноги, насколько позволяло пространство, и стал ждать новых впечатлений, но самолет все не двигался, и внимание Яна невольно съехало на повседневные и не самые приятные мысли, на тот самый камешек в ботинке, который некогда вытряхивать на пути к цели.

Есть специальности, в которых путь до мастерства очень долог, ибо гениальность не заменяет в них практики и опыта, и хирургия относится к их числу. Следовательно, чем раньше начнешь и чем больше будешь заниматься, тем скорее станешь хорошим специалистом. Следуя этой максиме, Ян с первого курса стал ходить на дежурства, сначала в академию, а потом в городскую больницу, где у кафедры была клиническая база. Его рвение довольно быстро заметил доцент Князев, приблизил к себе, так что Ян буквально сделался его тенью. Ассистировал, писал истории и эпикризы, и к концу второго курса сделал свой первый аппендицит. Дальше пошло интереснее и веселее, Князев был человек не жадный, давал оперировать все, только работай. Он очень доходчиво умел объяснить, показать остроумный прием, вообще охотно делился секретами мастерства, при этом не обижался, если Ян ходил набираться опыта и к другим преподавателям. В общем, мечта, а не наставник.

Поглощенный работой, Ян очень нескоро заметил, что Князев щедр на операции, только если пациент – простой человек. Тогда он разрешал Яну оперировать даже такие сложные случаи, к которым Колдунов сам чувствовал, что не готов. Например, однажды Князев отправил его на тупую травму живота вместе с таким же неофитом, только не с третьего, а со второго курса, напутствовав, что, мол, пора тебе учиться принимать самостоятельные решения. Ян воспринял это как акт высочайшего доверия и не подумал, что Князеву просто лень подниматься с дивана из-за какого-то бича.

Тогда пришлось выполнить спленэктомию и ушить рану печени, и, успешно это проделав, Ян впервые почувствовал себя настоящим хирургом. А дальше понеслось – резекции желудка, тонкой кишки, толстой кишки, аппендэктомии, которые Ян к концу года бросил считать, и прочее и прочее… Но если поступал человек высокопоставленный, солидный или кто-то из членов его семьи, Князев сам принимался за дело, даже если там требовалось только подуть на больное место.