Угол белой стены

- В январе вы получили чемодан с гашишем. Мы его, между прочим, нашли и конфисковали.- При этих словах в тусклых глазах Семенова мелькнула злорадная усмешка.- Вам его привезли двое: Иван и еще один человек. Кто их прислал, Петр Данилович?

Задумчиво пожевав губами, Семенов пробормотал:

- Не знаю его…

- Но вы же должны были встретиться с ним хоть раз там, в Ташкенте?

- Не в Ташкенте,- покачал головой Семенов.- В Самарканде. И вообще это была не встреча, а так, случай…

Он на секунду умолк, горбясь и не отрывая взгляда от своих ног в больничных тапочках, потом глубоко вздохнул и тоскливо посмотрел на Лобанова.

- Ладно. Мне действительно теперь все равно. Вот как было дело.- Он снова опустил голову и глухо продолжал: - Однажды я прилетел в Самарканд в командировку из Ташкента…

«За теми самыми вазами, наверное,- подумал про себя Лобанов.- Жуликом ты уже и тогда был». И спросил:

- Когда это было, не помните?

Семенов ответил.

«Ну, конечно, за вазами ездил»,- удовлетворенно подумал Лобанов и попросил:

- Рассказывайте.

- Прилетел я, значит, в Самарканд, за день все свои дела сделал и на следующее утро приехал на аэродром, чтобы в Ташкент обратно лететь. А самолет задерживается. Я в ресторан зашел. Заказал что-то. Тут подсаживается ко мне человек. Ну, выпили. Разговорились. Еще выпили. И он мне свой товар предлагает…

«Удивительно, как они друг друга находят. Прямо-таки носом своего чуют,- подумал Лобанов.- Хотя в таком деле… случайному знакомому… так сразу…»

- Вы его раньше не встречали в Ташкенте или в Самарканде? - перебил он Семенова.

- Представьте, не встречал,- пожал плечами Семенов.

«Врешь, - тут же решил про себя Лобанов.- Не такой он дурак. И я, кстати, тоже».

- Значит, он предложил. А вы?

- Я отказался.

- Почему же?

- Как вам сказать…

- Как есть, Петр Данилович. Вернее, как было. Ведь мы же с вами условились.

- Да, да. Я ему сказал, что у меня сейчас нет свободных денег. К тому же из Ташкента уезжаю совсем, в другой город. Я сюда, в Борек, перебраться решил. Климат, знаете, там, в Ташкенте, ужасный. Я просто больной ходил. Чувствую, не могу…

«Ну, еще бы»,- насмешливо подумал Лобанов и, снова перебив, спросил:

- А какой из себя этот человек?

- Как сказать… лет за сорок, полный. Узбек, наверное. Зубы такие, знаете, острые, прямо волчьи зубы. И глаза… Страшноватый, в общем.

- Ну хорошо. Вы отказались. А он?

- А он говорит: «Уезжай, пожалуйста, Дай адрес только, пожалуйста. Гостем буду».- Семенов произнес это с каким-то издевательским акцентом…

- И вы…

- Дал…- упавшим голосом произнес Семенов.- До востребования, конечно…

- А не сестры адрес вы дали?

- Сестры?… Может, и сестры. Я уже не помню… Давно это было, знаете…- сбивчиво ответил Семенов, нервно потирая худые руки.

- Ну, пока неважно. Потом вспомните, если потребуется,- добродушно сказал Лобанов.- И что же он?

- Написал.

- И вы ответили?

- Не мог не ответить. Боялся.

- И тоже до востребования, конечно?

- Да, конечно.

- Как же его фамилия, имя?

- Фамилия?…- Семенов пробел бледной рукой по лбу.- Кажется, Борев… Нет, Борисов. Николай… Вот дальше забыл.

- Это узбек-то? - удивился Лобанов.

- Да… Вот так…- растерянно подтвердил Семенов.- Выходит, не узбек…

«Что-то ты, милый, путаешь,- подумал Лобанов.- Или тот путает…»

- Вы не думайте, я не вру.- Семенов прижал руки к впалой груди и с тревогой посмотрел на Лобанова.- Это точно, что Борисов.

- Ну хорошо, допустим. А что было потом?

- Потом? Прошло несколько месяцев. Я уже думал, что он забыл про меня. Обрадовался…

«Представляю себе эту радость,- саркастически подумал Лобанов.- Немалый барыш из рук-то уплывал».

- Как вдруг,- продолжал Семенов,- неожиданно приезжает от него человек. Тот самый Иван.

- Значит, вы в письме адрес сообщили?

- А что было делать? Он же потребовал. А я…

- Понимаю. Что же было дальше?

- Когда он приехал, у меня Тамара сидела. Они познакомились. Потом я ее и встречать послал. На вокзал. Когда они тот чемодан привезли. Я себя в тот вечер неважно чувствовал.

Лобанов усмехнулся:

- Будем уж до конца откровенны, Петр Данилович. Сами вы встретить побоялись. Вы же понимали, что преступление совершаете, причем преступление опаснейшее - торговля наркотиками, отравление людей. И потому лишний раз себя под удар ставить не захотели. Тамару на вокзал и послали. Так ведь?

Пока он говорил, Семенов сидел сгорбившись, низко опустив голову, с взъерошенными, седеющими волосами вокруг кругленькой лысины, и вздрагивал, как от озноба, в своем сером больничном халате, с видневшимися из-под него кальсонными тесемками, на которые он, видимо, все время наступал, потому что концы их были черные от грязи.

Но сейчас его вид уже не вызывал у Лобанова сочувствия. Он вспомнил тех двух мальчишек, которые по неведенью, из озорства и любопытства, купили у Сеньки гашиш, подумал, что бы с ними стало, если бы они его выкурили и потянулись бы за новой порцией, подумал об их семьях, об ужасе и отчаянии, которые там поселились бы после этого. Лобанову стоило немалого труда сдержать себя и тем же ровным, чуть насмешливым тоном закончить: