Угол падения

Леонидов сразу вспомнил эту милую особу — помощника бухгалтера из магазина «Алексер» Наталью Акимцеву. Серебрякова повернулась к вошедшим:

— Как добрались, молодежь?

— Замерзли, Ирина Сергеевна! А где двадцатая комната? — хором загалдели они.

— Последняя справа, — подсказал уже сориентировавшийся в планировке здания Леонидов и протянул руку ближайшему молодому человеку: — Алексей.

— Юра, — представился юноша приятной наружности, упакованный в дорогие и модные вещи.

Подошли и двое других. Их Леонидов тоже видел мельком в том же «Алексере», но не помнил имен. Одного звали Костей, другого Андреем. Парни дружно потащили в девятнадцатую комнату внушительных размеров яркие спортивные сумки. В течение следующего часа народ продолжал прибывать небольшими группками. Леонидов раскланялся с Пашей Сергеевым, до сих пор не нашедшим замену Норе, которая сделала вид, что Алексея не узнает, кивнул секретаршам Марине и Оле, напряженно поздоровался с Валерием Валентиновичем Ивановым — бессменным управляющим фирмы, кивнул знакомым работникам торгового зала. Затем подошли две дамы в окружении детей. Одна оказалась главным бухгалтером; другая — поварихой, причем первая была невероятно толстой, а вторая — невероятно худой, можно было подумать, что они случайно перепутали должности. Потом- объявился сияющий Глебов, энергично затрясший руку Алексея, выражая радость от неожиданной встречи. Когда наконец появились Барышевы, Леонидов вздохнул с облегчением: такая компания его очень даже устраивала. Высоченный, почти квадратный Серега так стиснул ему ладонь, что Леонидов слегка присел.

— Здорово, сыщик, — усмехнулся Барышев.

— Ты руку-то отпусти, чемпион, и не ори так громко: я не на работе. Какими судьбами?

— Не поверишь: похоже, Серебрякова грехи замаливает. Сказала, что после каникул возьмет Аню на работу в фирму, а пока предложила присоединиться к компании… Улавливаешь?

— А я женился. Где там моя звезда? Саша! Знакомься: Аня, Сергей. Самые приятные люди в этой компании, не считая, конечно, меня.

Саша зарумянилась, Аня тоже смутилась. Из тех, с кем довелось общаться Леонидову, это была вторая женщина, которая не разучилась еще краснеть после двадцати лет.

— Ну, что, народ, — раздался жизнерадостный голос юноши приятной наружности, — давайте примем по десять капель для согрева! Где там у нас горючее?

— В моей машине. — Серебрякова достала из сумочки ключи.

Мужчины тут же побежали к машине за снедью, женщины потянулись к столу разворачивать привезенные продукты.

К половине десятого в холле появился стол, загруженный разного рода бутылками. Дамы торопливо доделывали бутерброды с мясом, рыбой, икрой. Из номеров поспешно тащили кресла, стулья и все, на что можно было приземлиться. Оголодавший замерзший народ облизывался. Из двенадцатого номера люкс вышел наконец в костюме «Адидас» пузатый Калачев. Коллектив его проигнорировал, но он с начальственным выражением лица занял место во главе стола.

Валерий Иванов тоже стульев не носил, молча ждал начала банкета. Его пустые, мертвые глаза внимательно следили, кто чем занимается, словно мысленно он уже распределял месячную премию за вклад каждого в общее дело рождественского веселья.

Леонидов с тоской смотрел на эту суету и понимал, что сейчас будет выпита одна рюмка, за ней потянется другая и ничего прояснить в такой ситуации конечно же не удастся. Народ занимала только одна мысль: поскорее принять и расслабиться.

Наконец Калачев потянулся за шампанским, какой-то незнакомый Леонидову смуглый молодой человек за бутылкой водки, Глебов зацапал красивую емкость с марочным вином.

Общество с трудом дождалось конца торжественной калачевской речи.

«И чего он тут раскомандовался?» — подумал Леонидов, наливая в стакан с водкой апельсиновый сок. Ему показалось, что этого плотного, лобастого мужика он уже где-то видел, только где?

Первую выпили почти не закусывая. Саша с наслаждением потягивала шампанское, Алексей снова разводил в граненом санаторском стакане гремучий коктейль, добавив для вкуса в водку с соком еще и белого мартини.

Дальше все закружилось, как в калейдоскопе. Замерзшему и голодному народу сразу стало весело. Спиртное до желудков дошло гораздо быстрее, чем закуска, и уже через полчаса вовсю орала музыка, молодежь начала снимать с себя куртки и свитера. Паша Сергеев явно решил напиться. Нора только кусала ярко накрашенные губы и несколько раз пыталась сказать ему что-то злое, но коммерческий директор, судя по всему, уже вошел в штопор и отмахивался от Норы, как от надоевшей мухи, без конца подливая себе в стакан.