Угол падения

— Что? — обернулась она.

— Дай хоть прокатиться с ветерком. Замерз совсем, заболеть мне только не хватало.

— А ты умеешь?

— Брысь с дороги!

Саша сошла с лыжни, пропустив его и Сережку. Леонидов избрал в грудь побольше воздуха, мощно оттолкнулся палками и рванул догонять Барышева. Тот ушел уже прилично вперед, но Алексей был легче и подвижнее, а главное, шел уже по проторенной лыжне. Основательно запыхавшись, он все-таки приблизился к приятелю-викингу, разрезавшему сугробы, как волны Северного моря.

— Барышев, лыжню!

Тот недоуменно обернулся:

— Чей там писк раздается? Я тебе сейчас покажу лыжню! — и наддал, работая палками.

Леонидов рванулся за ним. Было уже не то что не холодно — пар клубами валил изо рта, захотелось даже сбросить с себя куртку. Ломило где-то за ушами, с носа каплями стекал пот.

— Серега, кончай! Дай хоть на елочки посмотреть!

— В здоровом теле оно знаешь как здорово живется! — не оглядываясь, выкрикнул Барышев, по-прежнему тараня лыжню.

— Я хочу получить удовольствие, а не сдавать на разряд.

— Не сдал еще до сих пор, тунеядец?

— Иди ты! — Леонидов устал препираться и сбавил ход, дожидаясь женщин.

Елочки вокруг действительно были шикарные. Их присыпало снежком, бархатная темная зелень красиво выглядывала из-под белого покрывала, а тишина вокруг стояла такая, что любое слово, звеня, долго кружило в морозном воздухе. Алексей замер, наслаждаясь минутой одиночества и покоя. Тени на снегу здесь, среди густых елей, казались не голубыми, а какими-то сиреневыми. Редкие березы, опушенные инеем, застыли в ледяном сне.

«Красота! Вот на что надо смотреть и о чем думать. Эх, смыться бы сейчас ото всех, рвануть в лес поглубже, побродить среди этих стройных девушек. Все люди как люди, а я большое помойное ведро, в которое сливают всякую гадость. Наверняка в комнате опять кто-то поджидает с очередным признанием. Не пойду. Останусь здесь, среди снегов белых». Алексей уселся прямо на торчавший у дороги пень. Совсем близко раздался детский смех, голоса. У дальней елки обозначилась хорошенькая Сашина головка.

— Лешка, встань сейчас же! — закричала она уже издалека. — Ты что, заболеть захотел?

— Да. Хочу лежать с высокой температурой и наслаждаться тем, что меня никто не трогает, — сообщил он, когда жена подъехала поближе.

— А обо мне ты подумал? Тоже ребенок нашелся. Я сейчас вылечу твою меланхолию, — объявила Александра и выхватила из ближайшего сугроба основательный ком снега.

— Сашка, не смей! Я не признаю радикальные методы!

— А я не признаю твое нытье! — Он получил снежком в лицо и слетел с пенька. — Давай, меланхолик, Сергей повернул обратно.

— Еще бы, он без обеда не доживет до конца дня.

Алексей устал и передумал замерзать в снегах Подмосковья. Заняв свое место в караване, он потащился следом за довольной прогулкой компанией.

Когда они вышли из леса, Барышев уже успел снять лыжи, отряхнуть себя и амуницию и даже изрядно подмерзнуть.

— г- Где вы там ходите? На обед опоздаем.

Они сдали инвентарь и отправились переодеваться.

Алексей решил хоть немного полежать, дать отдых мышцам и голове, которая гудела от избытка кислорода. Когда до обеда осталось полчаса, в комнату Леонидовых тихонько кто-то поскребся.

— Войдите! — крикнула Саша.

В дверь боком протиснулась высокая толстая девушка с пробивающимися на макушке сквозь блондинистую окраску темными волосами.

— Елизавета, вы что хотели? — заранее вздрогнув, зловеще прошелестел Леонидов.

— Я к вам, — шепнула она.

— Признателен: А в чем дело?

— Мне надо с вами поговорить.

«Я сейчас завизжу. Хочу кусаться, — подумал Алексей. — Знать бы, кто пишет сценарии сериалов, убил бы голыми руками мерзавцев. Это там самая популярная фраза».

— Лиза, пора идти на обед. Понимаете?

— Я не задержу вас. Мне только два слова.

— Да знаю я эти ваши два слова: я видела, как Павла Сергеева убил Валерий Валентинович Иванов. Это все?

Лиза неожиданно заплакала, размазывая слезы по толстому, почти детскому лицу.

— Я только вам.

— Александра, выйди.

Саша вздохнула, взяла Сережку за руку и пошла в столовую. Когда за ней закрылась дверь, Леонидов обратился к Лизе:

— Ну кто вас надоумил прийти сюда с подобным сообщением?

Лиза захлюпала еще сильнее.

— Он все равно хотел меня уволить. Вместо жены. А кто меня на работу возьмет? Я же не фотомодель.

«Да уж», — вздохнул Алексей, оглядывая большую грудь, складки на жирном животе и огромные мясистые ноги.

Лиза продолжала вытирать слезы:

— Мне скучно дома, там все время мама и собака. Им и без меня хорошо. Мама ругается, что я много ем, и заставляет белье гладить и ковры пылесосить.

— Простите, а сколько вам лет?

— Мне? Двадцать два.

— Ну, в таком возрасте можно поучиться и домашнему хозяйству. Замуж-то вы собираетесь рано или поздно?

— Не знаю.

— Лиза, хватит мне голову морочить. Кто вас надоумил прийти и заявить на управляющего?

— Я сама.

— Сами все сочинили?

— Я не сочиняла. Я подслушивала. Ведь интересно.

— И что же вы услышали?

— Валерий Валентинович поругался с женой и ушел. Я слышала, как Павел Петрович потом ему сказал: «Пойдем, Валера, поговорим». Они и пошли..