Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы XIX Международной научно-практической конференции г. Москва, 20–21 января 2022 г.

Такие концептуальные вторжения были в институты неоконченного преступления, соучастия в преступление, множественности преступлений и др., одни осуществлялись путем изменения статей Особенной части УК РФ, другие – вообще без изменения уголовного законодательства посредством судебных позиций¹⁵⁸

. Например, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24 декабря 2019 г. № 58 «О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми» изменено соотношение законодательно определенных понятий оконченного преступления и покушения на преступления. В УК РФ преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом (ч. 1 ст. 29), а покушение на преступление характеризуется как «умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам» (ч. 3 ст. 30). Вопреки этим законодательным дефинициям, Пленум Верховного Суда РФ разъяснил судам и другим правоприменителям, что не покушением, а оконченным преступлением является похищение человека «с момента захвата и начала его перемещения. В случаях, когда перемещение было осуществлено самим потерпевшим вследствие его обмана или злоупотребления доверием, преступление признается оконченным с момента захвата данного лица и начала принудительного перемещения либо начала его удержания, если лицо более не перемещалось» (абз. 2 п. 2 Постановления). При этом в абз. 1 того же пункта Постановления в объективную сторону включено, наряду с захватом и перемещением, удержание человека. Значит, в соответствии с судебной позицией, преступление, понимаемое в виде триединства действий, следует признавать оконченным, даже если выполнение объективной стороны похищения человека не было завершено и не установлена полная реализация умысла виновного.

Нельзя не заметить, как существенно меняется институт соучастия. Например, Федеральным законом от 1 апреля 2019 г. № 46-ФЗ установлена ответственность за «занятие высшего положения в преступной иерархии» (ст. 210¹

УК РФ), как если бы учитывалось включение лица в верхи преступного сообщества (преступной организации). Однако положение о преступном сообществе (преступной организации) – это предписание института соучастия (ч. 4 и 5 ст. 35 УК РФ). В ст. 32 УК РФ соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. В ст. 210¹ УК РФ говорится о другом – об опасном состоянии личности, но не соучастии в преступлении по смыслу ст. 32 УК РФ.

Верховный Суд РФ тоже меняет трактовку идей о соучастии, заложенных в УК РФ по состоянию на время его принятия. Так, признает существенным признаком соучастия не названый в ст. 32 УК РФ признак – общих мотива и цели совместного преступного поведения двух или более лиц. Президиум Верховного Суда РФ в постановлении от 29 марта 2017 г. № 27-П17 признает: «Юридическая оценка действий организатора, подстрекателя, пособника производна от квалификации действий исполнителя преступлений при наличии у них всех единого умысла на совершение конкретного преступления и при совершении исполнителем именно этого преступления». Но далее разъясняет: «Нормы действующего уголовного закона не препятствуют квалификации действий соучастников и исполнителей преступления по разным статьям и разным частям одной и той же статьи Особенной частим УК РФ в зависимости, в том числе, от мотива их преступного поведения, от целей, которые они преследовали, участвуя в преступлении»¹⁵⁹. Это положение сформулировано по результатам рассмотрения уголовного дела в отношении Г. (организатора) и М. (исполнителя), которые совершили одно убийство, но с разными мотивами и целями.