Угрюмое гостеприимство Петербурга

Он бросился в атаку. Удар — батман. Удар — парирование. Удар, еще один удар. Контратака — парирование; контратака оказалась ложной. Еще одна атака маркиза Редсворда — батман, да притом такой силы, что руку Ричарда отбросило далеко в сторону.

Петр Андреевич прижал острие своего клинка к горлу противника. Тот бросил оружие.

— На колени! — потребовал князь.

Ричард опустился на колени. Петр Андреевич видел ужас, застывший в этих юных глазах, смотревших в лицо хищному зверю, жаждущему отмщения. Вся былая удаль покинула Ричарда, он умоляюще посмотрел на князя и пролепетал:

— Прошу вас, Петр Андреевич…

— И такую мразь она могла любить? — задумчиво произнес Суздальский.

— Князь, я умоляю… — прохрипел Ричард, — пощадите.

— Вы не достойны пощады, — ответил Петр Андреевич.

«И что? — тут же подумал он. — Теперь мне нужно будет его казнить? Безоружного? Об этом и речи быть не может. Он повержен, побежден. Что еще может мне быть нужно?»

Но не успел Петр Андреевич опустить шпагу, как за спиной у него раздался голос герцога Глостера:

— Немедленно бросьте шпагу, князь.

— А не то что? — спросил Петр Андреевич.

Вместо ответа, он услышал щелчок взводимого пистолета.

— Вы не находите это подлым? — поинтересовался Петр Андреевич.

— Так вы же сами называли меня мерзавцем, — заметил герцог.

— Теперь я вижу, что не ошибся, — улыбнулся князь, отводя шпагу от Ричарда.

— Дуэль окончена, — произнес Глостер, когда Петр Андреевич окончательно опустил шпагу, а его сын поднялся с колен. Он опустил пистолет.

— Не совсем, — покачал головой Петр Андреевич и со всей силы ударил левой рукой в челюсть Ричарду.

Тот рухнул. Герцог снова поднял пистолет.

— Ну что, застрелите меня? — спросил Петр Андреевич злобно. — Вот так подло. Да вы не просто мерзавец — вы подлец, трус и мразь.

Он медленно пошел в сторону герцога.

— Ни шагу больше! — предупредил Глостер.

— Катитесь к черту! — ответил Петр Андреевич, не останавливаясь.

Раздался выстрел. Молодой князь сделал еще два шага и остановился. В животе у него была рана, из которой сочилась кровь.

— Каналья! — произнес Петр Андреевич и осел на землю.

Он попробовал подняться. Это почти ему удалось, однако в последний момент он все же упал.

Герцогу теперь не было до него никакого дела: он помог сыну подняться, довел его до кареты и велел кучеру гнать во весь опор в сторону границы.

Петр Андреевич лежал на спине, наблюдая, как смеркается русское небо. Ему предстояла длительная и мучительная смерть.

«Одно утешение, — подумал он, усмехнувшись, — я хотя бы сохранил честь и умру с достоинством».