Уик-энд Остермана

Вторник, девять сорок утра по калифорнийскому времени

Резко свернув с бульвара Уилшир, Остерман погнал машину по Беверли-Драйв. Он знал, что превышает допустимую в Лос-Анджелесе скорость, но сейчас это его не заботило. Он не мог думать ни о чем, кроме полученного предупреждения. Нужно скорее ехать домой, к Лейле. Они должны серьезно все обсудить. Нужно решить, что теперь делать.

Почему выбор пал именно на них?

Кто послал им это странное предупреждение? И что оно может значить?

Возможно, Лейла права, Таннер лучший из их друзей. Но он человек сдержанный и осторожный. Он всегда держится на расстоянии, словно прозрачная стена отделяет его от окружающих. От всех, за исключением, конечно, Эли.

И вот теперь Таннер получил информацию, которая затрагивает важные для Остерманов вопросы и, в частности, касается Цюриха. Но Боже! Как он мог об этом узнать?

Остерман доехал до подножия холма Малхолланд и стал быстро подниматься вверх по улице мимо огромных старомодных особняков, жильцы которых принадлежали когда-то к голливудской элите. Некоторые дома совсем обветшали — реликты былой роскоши. Предельно допустимая скорость в Малхолланде — тридцать миль в час.

У Остермана стрелка спидометра показывала пятьдесят одну. Надавив на педаль акселератора, он принял решение. Он заедет за Лейлой и отправится в Малибу. Там, на шоссе, они найдут телефон-автомат, позвонят Тримейну и Кардоу-ну, и тогда...

Быстро приближающийся пронзительный звук полицейской сирены вернул его к реальности. Что это? За ним гонится полиция? Не может быть. В этом мире декораций нет ничего настоящего. Но сигналили все-таки ему...

— Э... послушайте, я здесь живу. Моя фамилия Остерман. Я живу на Калиенте, номер двести шестьдесят. Вы, наверное, знаете мой дом... — Голос его звучал уверенно: район Калиенте считался престижным.

— Прошу прощения, мистер Остерман. Ваши права.

— Видите ли, мне позвонили на студию и сообщили, что с женой очень плохо... Я полагаю, вы меня поймете. Я очень спешу.

— И все же из-за этого не должны страдать пешеходы. Ваши права...

Остерман протянул удостоверение и отвернулся, чтобы не срывать раздражения на постороннем человеке. Полицейский лениво писал что-то в длинной дорожной квитанции, а когда закончил, звонко пришлепнул к ней права. Остерман повернулся на резкий звук.

— Что, обязательно портить права?

Полицейский устало вздохнул, пряча книжку с квитанциями.

— Вы могли на месяц лишиться прав, мистер. Я уменьшил вам скорость. Заплатите десять долларов, как за билет на стоянку. — Он протянул Берни квитанцию. — Надеюсь, с вашей женой все будет в порядке.

Полицейский вернулся к машине. Уже забравшись внутрь, он высунулся из окна и крикнул:

— Не забудьте убрать права в бумажник.

Патрульная машина отъехала.

Остерман швырнул квитанцию на сиденье и повернул ключ зажигания. Машина покатилась вниз по склону Малхолланда. Берни брезгливо покосился на валявшуюся на сиденье квитанцию.

Затем, нахмурившись, бросил на нее еще один взгляд. Что-то насторожило его.

Форма бланка с печатным текстом была та же. Но бумага... Она казалась слишком гладкой и блестящей даже для бланков квитанций автотранспортного отделения муниципалитета Лос-Анджелеса.

Остерман остановил машину и, взяв в руки квитанцию, поднес ее к глазам. Нарушения были помечены полицейским небрежно, можно сказать, не отмечены вовсе...

И тут Остерман понял, что лицевая сторона квитанции — всего лишь ксерокопия, наклеенная на лист более плотной бумаги.

Он перевернул его и увидел на обратной стороне написанную красным карандашом записку, наполовину закрытую приколотыми скрепкой скоросшивателя правами. Он отодрал права и прочел:

"Получено сообщение, что соседи Таннера находятся с ним в сговоре. Ситуация чрезвычайно опасная. Она осложняется еще и тем, что информация, которой мы располагаем, далеко не полная. Попытайтесь осторожно выяснить, в чем дело. Нам необходимо знать, в чем и как глубоко они замешаны. Еще раз напоминаем: будьте очень осторожны.

Цюрих".

Остерман тупо смотрел на красные строчки. Вновь возникший в нем страх отозвался неожиданной болью в висках. Значит, Тримейны и Кардоуны тоже.

* * *

Вторник, половина пятого вечера

Среди пассажиров экспресса, прибывшего в Сэддл-Вэлли в четыре пятнадцать, Дика Тримейна не было. Кардоун, который ожидал его, сидя в своем «кадиллаке», громко выругался. Он звонил в офис Тримейна, и ему сказали, что адвокат ушел обедать немного раньше обычного. Джо не стал просить, чтобы Тримейн позвонил ему, когда вернется. Вместо этого он поехал на станцию и встречал все поезда, прибывающие в Сэддл-Вэлли начиная с половины четвертого.

Кардоун отъехал от станции, свернул у развязки влево и направился на запад, за город. До следующего поезда было целых тридцать пять минут. Может быть, езда поможет ему отвлечься. Он не мог просто так сидеть на вокзале и ждать. Если за ним следят, это может показаться подозрительным.