Читаем Уильям Шекспир сонеты 11, 77. William Shakespeare Sonnets 11, 77 полностью

Кэтрин Дункан-Джонс (Katherine Duncan-Jones) расширила тему дискуссии, в комментариях ключевой идеи, которую хотел донести повествующий бард в строке 3: «И та, кровь свежая, которую ты молодым — даришь».

Где бард находит доводы для аргументаций в передаче наследственных признаков через кровь, чтобы убедить молодого человека жениться для продолжения рода, Следом, автор сонета прогнозирует результат в случае отказа от продолжения рода, которой может закончиться для всего человечества плачевно: «Если б, все так думали, то времена могли бы перестать / И этак, через шестьдесят лет — миру прекратиться, вдруг».

Cтрока 5 начинается со слов: «Здесь, с чем живёт мудрость, красота и приумноженье», намекает на ключевые аргументации в пользу брака и продолжения рода. В отличие от этого, при несоблюдении этого «плана» продолжения рода, детерминировано приведёт к обратному результату «...останется глупость, старость и хладное тленье». В строке 7, выдвигая окончательные аргументы: «Если б, все так думали, то времена могли бы перестать», бард логически подводит черту написанному ранее.

Итак, бард традиционно в качестве литературного приёма использует «время», как доминирующую категорию в строке 8: «И этак, через шестьдесят лет — миру прекратиться, вдруг» профетически подчёркивает временные рамки существования человечества. Данная строка даёт определение слову «год», что означает много «лет». Аллегорически переводя в численное измерение, то есть чтобы «миру прекратиться», миру с разумной жизнью, а именно — миру людей.

Сюжетная линия третьего четверостишия, берёт более высокие тональности, меняя направление в обращении к молодёжи. Бард, говоря о природе поясняет, что она дала больше тем, у кого уже было и так много, и мало тем, у кого уже ничего не было. И поскольку определения некоторых слов изменились по сравнению с их значениями в шестнадцатом веке, для полного понимания четверостишия 3, необходимо дать пояснение их первоначального содержания. О котором, упоминала критик Хаммонд (Hammond), в контексте строки означает «разведение животных». Подкрепление аргументаций находит подтверждение в факте исследовании природы, которая даёт больше тем, кого она уже одарила.

Продолжая данную тему, критик Джон Керриган (John Kerrigan) пометил, что тема строки 11, имеет сходство с изречением из Матфея «Евангелии от Матфея» 25:29 (псалом из Библии). Сравнение происходит из строки, говорящей: «Ибо каждому, кто имеет, будет дано, и у него будет изобилие; а у того, кто не имеет, отнимется и то, что он имеет». Керриган предположил, что строка 11, является некой ссылкой этой строки из Евангелия от Матфея. Таким образом это четверостишие не являясь религиозным, даёт читателю веру, надежду и любовь по отношению законам природы, которые сохраняли и будут сохранять красоту, мудрость и всё лучшее что есть в человечестве как во времена Шекспира, так и ныне — в 21-м веке.


Шекспир и Саутгемптон, как адресат сонетов «Прекрасная молодёжь».

В 1593 году Шекспир посвятил Саутгемптону (Henry Wriothesley) свою поэму «Венера и Адонис» («Venus and Adonis»). За которой в 1594 году последовало следующее посвящение Саутгемптону в «Изнасилование Лукреции». Хотя посвящение Венере и Адонису более сдержанно, посвящение в «Изнасиловании Лукреции» было написано в экстравагантных выражениях: «Любовь, которую я посвящаю вашей светлости, бесконечна ... То, что я сделал, принадлежит вам; то, что я должен сделать, принадлежит вам; будучи частью всего, что у меня есть, я посвятил себя, — вам».

Подобное, напыщенное изложение текста в произведениях елизаветинской эпохи не было в диковинку, ввиду того, что любые посвящения, как правило восхваляли любого благородного человека, спонсирующего работу автора. Главным образом, посвящения писались, как проявление личной симпатии, где финансовые причины стояли не на последнем месте.

Натан Дрейк (Nathan Drake) в книге «Шекспир и его время» был первым, кто предположил, что Саутгемптону не только, были посвящены два длинных стихотворения Шекспира, но он был адресатом серии сонетов «Прекрасная молодёжь».

На титульном листе «Шекспир и его время» есть упоминание с ссылкой на «главного зачинателя этих вдохновляющих сонетов г-на W. H.», и ранее было сделано заключение, что Сонеты были адресованы «г-ну W. H.».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков — известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия, мемуарист — долгое время принадлежал к числу несправедливо забытых и почти вычеркнутых из литературной истории писателей предреволюционной России. Параллельно с декабристской темой в деятельности Чулкова развиваются серьезные пушкиноведческие интересы, реализуемые в десятках статей, публикаций, рецензий, посвященных Пушкину. Книгу «Жизнь Пушкина», приуроченную к столетию со дня гибели поэта, критика встретила далеко не восторженно, отмечая ее методологическое несовершенство, но тем не менее она сыграла важную роль и оказалась весьма полезной для дальнейшего развития отечественного пушкиноведения.Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М.В. МихайловойТекст печатается по изданию: Новый мир. 1936. № 5, 6, 8—12

Виктор Владимирович Кунин , Георгий Иванович Чулков

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Литературоведение / Проза / Историческая проза / Образование и наука
Дракула
Дракула

Настоящее издание является попыткой воссоздания сложного и противоречивого портрета валашского правителя Влада Басараба, овеянный мрачной славой образ которого был положен ирландским писателем Брэмом Стокером в основу его знаменитого «Дракулы» (1897). Именно этим соображением продиктован состав книги, включающий в себя, наряду с новым переводом романа, не вошедшую в канонический текст главу «Гость Дракулы», а также письменные свидетельства двух современников патологически жестокого валашского господаря: анонимного русского автора (предположительно влиятельного царского дипломата Ф. Курицына) и австрийского миннезингера М. Бехайма.Серьезный научный аппарат — статьи известных отечественных филологов, обстоятельные примечания и фрагменты фундаментального труда Р. Флореску и Р. Макнелли «В поисках Дракулы» — выгодно отличает этот оригинальный историко-литературный проект от сугубо коммерческих изданий. Редакция полагает, что российский читатель по достоинству оценит новый, выполненный доктором филологических наук Т. Красавченко перевод легендарного произведения, которое сам автор, близкий к кругу ордена Золотая Заря, отнюдь не считал классическим «романом ужасов» — скорее сложной системой оккультных символов, таящих сокровенный смысл истории о зловещем вампире.

Брэм Стокер , Владимир Львович Гопман , Михаил Павлович Одесский , Михаэль Бехайм , Фотина Морозова

Фантастика / Ужасы и мистика / Литературоведение