Читаем Уильям Шекспир сонеты 97, 73, 75. William Shakespeare Sonnets 97, 73, 75 полностью

В-третьих, сонеты 70-75, как в зеркале времени отражали в мельчайших подробностях последовательный процесс разрыва отношений барда с юношей. Что указывало на смену статуса отношений между ними, перешедших на совершенно другой уровень в следующей группе сонетов «Поэт Соперник», «The Rival Poet», сонеты 77—86, где, судя по содержанию которых поэт смирился с тем, что он потерял монополию на единоличную дружбу с юношей.


________________

________________


Original text by William Shakespeare Sonnet 70, 5—8, 11—14


This text is distributed for nonprofit and educational use only.


«So thou be good, slander doth but approve

Thy worth the greater, being woo'd of time;

For canker vice the sweetest buds doth love,

And thou present'st a pure unstained prime» (70, 5-8).


William Shakespeare Sonnet 70, 5—8.


«Так будь ты добр, совершай злословие, но только одобряя

Твоя значимость большего будет со временем добиваться;

Для червоточины порока снимая бутоны сладчайшие любви,

И чистое незапятнанное начало собой представишь ты» (70, 5-8).


Уильям Шекспир сонет 70, 5—8.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 28.06.2023).


«Yet this thy praise cannot be so thy praise,

To tie up envy evermore enlarg'd:

If some suspect of ill mask'd not thy show,

Then thou alone kingdoms of hearts shouldst owe» (70, 11-14).


William Shakespeare Sonnet 70, 11—14.


«Всё же твоя хвала не могла быть, поэтому — твоей похвалой,

Чтобы подвязать зависть, ещё больше увеличивал (гордец):

Если некто заподозрил зло, не замаскированным твоим показом,

Тогда ты единственный должно быть задолжал царствам сердец» (70, 11-14).


William Shakespeare Sonnet 70, 11—14.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 28.06.2023).


* enlarg'd = enlarged —

(глаг. форма) расширять, увеличивать, увеличиваться.


Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).


Согласно содержанию сонета 70, проявления дружбы юноши в отношениях с поэтом порой были абсолютно неискренними, так как юноша много хвастался об своим участие в написании первых двух пьес Шекспира в качестве эксперта и верификатора. У придворного окружения юного Саутгемптона в разговорах с ним, вполне могло сложиться впечатление, что творческий вклад молодого инициативного эксперта значительно преобладал над усилиями самого автора при написании пьес.


________________

________________


Original text by William Shakespeare Sonnet 71, 1—4


«Noe Longer mourn for me when I am dead

Than you shall hear the surly sullen bell

Give warning to the world that I am fled

From this vile world, with vildest worms to dwell» (71, 1-4).


William Shakespeare Sonnet 71, 1—4.


«Нет, более дальше не скорбите по мне, когда умру Я,

Как только вы услышите зловещий угрюмый колокол (сами),

Давший предостережение миру; что Я был спасающимся

От этого подлого мира с оставшись жить одичавшими червями» (71, 1-4).


Уильям Шекспир сонет 71, 1—4.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 14.03.2023).


Сюжетная линия сонета 71 была построена на умозрительной смерти поэта, но эта тема «безысходности указывала на серьёзную кризисное состояние барда, по-видимому, депрессию. Сама фраза поэта: «что Я был спасающимся от этого подлого мира с оставшись жить одичавшими червями», отнюдь это была не просто «рисовка» перед публикой, фраза могла поведать о многом; и звучит ныне, как «крик отчаяния» поэта в состоянии полной безысходности.


— Confer!

________________

________________


Original text by William Shakespeare Sonnet 72, 1—8


This text is distributed for nonprofit and educational use only.


«O, lest the world should task you to recite

What merit liv'd in me, that you should love

After my death (dear love) forget me quite,

For you in me can nothing worthy prove;

Unless you would devise some virtuous lie,

To do more for me than mine own desert,

And hang more praise upon deceased I

Than niggard truth would willingly impart» (72, 1-8).


William Shakespeare Sonnet 72, 1—8.


«О, иначе б мир не озадачил вас зачитывать вслух (всем)

Какая заслуга жила во мне, кою вы должны были любить

После моей смерти (милая любовь) забудьте меня совсем,

Ибо вы во мне не могли ничего достойного обосновать;

Если б только вы не изобрели некую добродетельную ложь,

Что сделали для меня больше, чем моя собственная заслуга,

И подвешивали похвал больше, чем на уже усопшего Я,

Нежели охотнее скупой со мной поделится правдой (иногда)» (72, 1-8).


Уильям Шекспир сонет 72, 1—8.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 11.04.2023).


Повествующий бард в сонете 72, выражал чувство негодования и обиду на юношу, и написал следующее: «Если б только вы не изобрели некую добродетельную ложь, что сделали для меня больше, чем моя собственная заслуга».

Это было связано с тем, что юноша прилюдно преподносил, обращая внимание на своё участие и значительный вклад в написание первых двух пьес.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков — известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия, мемуарист — долгое время принадлежал к числу несправедливо забытых и почти вычеркнутых из литературной истории писателей предреволюционной России. Параллельно с декабристской темой в деятельности Чулкова развиваются серьезные пушкиноведческие интересы, реализуемые в десятках статей, публикаций, рецензий, посвященных Пушкину. Книгу «Жизнь Пушкина», приуроченную к столетию со дня гибели поэта, критика встретила далеко не восторженно, отмечая ее методологическое несовершенство, но тем не менее она сыграла важную роль и оказалась весьма полезной для дальнейшего развития отечественного пушкиноведения.Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М.В. МихайловойТекст печатается по изданию: Новый мир. 1936. № 5, 6, 8—12

Виктор Владимирович Кунин , Георгий Иванович Чулков

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Литературоведение / Проза / Историческая проза / Образование и наука
Андрей Белый. Между мифом и судьбой
Андрей Белый. Между мифом и судьбой

В своей новой книге, посвященной мифотворчеству Андрея Белого, Моника Спивак исследует его автобиографические практики и стратегии, начиная с первого выступления на литературной сцене и заканчивая отчаянными попытками сохранить при советской власти жизнь, лицо и место в литературе. Автор показывает Белого в своих духовных взлетах и мелких слабостях, как великого писателя и вместе с тем как смешного, часто нелепого человека, как символиста, антропософа и мистика, как лидера кружка аргонавтов, идеолога альманаха «Скифы» и разработчика концепции журнала «Записки мечтателей».Особое внимание в монографии уделено взаимоотношениям писателя с современниками, как творческим (В. Я. Брюсов, К. А. Бальмонт и др.), так и личным (Иванов-Разумник, П. П. Перцов, Э. К. Метнер), а также конструированию посмертного образа Андрея Белого в произведениях М. И. Цветаевой и О. Э. Мандельштама. Моника Спивак вписывает творчество Белого в литературный и общественно-политический контекст, подробно анализирует основные мифологемы и язык московских символистов начала 1900‐х, а также представляет новый взгляд на историю последнего символистского издательства «Алконост» (1918–1923), в работе которого Белый принимал активное участие.Моника Спивак — доктор филологических наук, заведующая отделом «Литературное наследие» Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН, заведующая Мемориальной квартирой Андрея Белого (филиал Государственного музея им. А. С. Пушкина).

Моника Львовна Спивак

Литературоведение
Страшные немецкие сказки
Страшные немецкие сказки

Сказка, несомненно, самый загадочный литературный жанр. Тайну ее происхождения пытались раскрыть мифологи и фольклористы, философы и лингвисты, этнографы и психоаналитики. Практически каждый из них был убежден в том, что «сказка — ложь», каждый следовал заранее выработанной концепции и вольно или невольно взирал свысока на тех, кто рассказывает сказки, и особенно на тех, кто в них верит.В предлагаемой читателю книге уделено внимание самым ужасным персонажам и самым кровавым сценам сказочного мира. За основу взяты страшные сказки братьев Гримм — те самые, из-за которых «родители не хотели давать в руки детям» их сборник, — а также отдельные средневековые легенды и несколько сказок Гауфа и Гофмана. Герои книги — красноглазая ведьма, зубастая госпожа Холле, старушонка с прутиком, убийца девушек, Румпельштильцхен, Песочный человек, пестрый флейтист, лесные духи, ночные демоны, черная принцесса и др. Отрешившись от постулата о ложности сказки, автор стремится понять, жили ли когда-нибудь на земле названные существа, а если нет — кто именно стоял за их образами.

Александр Владимирович Волков

Литературоведение / Народные сказки / Научпоп / Образование и наука / Народные