Читаем Уильям Шекспир – вереница чувственных образов полностью

Это дружба, наполненная нежной любви, скорее всего братской, они воспитывались и провели своё детство в одном доме опекуна. Которому королевским указом было предписано воспитывать и обучать всем наукам их, потерявших своих родителей в раннем детстве. Автор сонета старше своего адресанта, независимо от этого у них обоих дворянские титулы, переданные им по наследству от родителей. Итак, предполагаемый автор сонета 104 Эдуард де Вер в 1567 году осиротел в возрасте 12 лет, когда умер его отец, и мальчик унаследовал титулы графа Оксфорда и лорда великого камергера.19 декабря 1571 года де Вер женится на 15-летней дочери Сесил Анне.


Предполагаемый адресант сонета Генри Ризли Саутгемптон, которому тогда было восемь лет, в начале 1582 года переехал жить в Сесил-Хаус на Стрэнде, в дом своего опекуна сэра Уильяма Сесила. Автор и адресант получали образование, воспитывались и жили до совершеннолетия в доме сэра Уильяма Сесила, согласно указу королевы. Не стоит забывать, что дочь Эдуарда де Вера от его жены Анны Сесил была помолвлена с Генри Ризли Саутгемптоном как раз в то время, когда, как полагают большинство исследователей, были написаны первые сонеты Шекспира. Согласно моей версии, это событие послужило мотивацией для написания серии сонетов «Прекрасная молодёжь» («Fair Youth»).



 Сонет 104 — это лирические наполненные лирикой братской любви, нежные строки о крепкой мужской дружбе двух мужчин из разных дворянских родов. Где автор сонета вспоминает свои тёплые воспоминания о их первой встрече. Эта встреча произошла по всей видимости в дому их опекуна, и без всякого сомнения их настоящая мужская дружба проверена годами. Использования автором сонета 104 паттерна, который органически вписывается в контекст, создавая ощущение движения во времени. Тогда автор приводит сопоставление и сравнение межсезонных изменений в течении трёх лет с временем разлуки с адресантом сонета и его внешним обликом, а также с его неизменной красотой.


Но это привело к великому сожалению, к многочисленным утверждениям исследователей о гейской любви, с чем я абсолютно не согласен. Такой чересчур упрощённый подход не вписывается в брутальную шекспировскую эпоху, где за оскорбление чести можно было поплатиться жизнью.


  Чувства и переживания, которые закладывал Шекспир в содержание сюжета при написании этих строк значительно глубже и тоньше, чем могло показаться креаторам современных неординарных версий.



   Характерно то, что Шекспир в свойственной ему манере завершая повествование сонета, как бы уходит от основной темы. В финальных двух строках сонета в виде обращения к читателю всплывает тема происхождения человека простолюдина. Тот есть тема безродности (unbred), по моему мнению это финальная тема «безысходности».


Вне всякого сомнения, последние две строчки адресованы не главному герою сонета, ибо он благородного происхождения, а совершенно другому мужчине.


   Именно, такая судьба выпала любому родившемуся безродным бастардом, который устал от борьбы за достойное отношения к нему со стороны представителей дворянства, имеющих дворянские титулы. Его век безродности, — это «де-факто», длительностью в целую жизнь. Безродность (unbred) делает жизнь бастарда безысходной, без единого шанса на карьеру и богатство. По существу, эти слова характеризуют главную социальную проблему екатерининской эпохи: «...услышь это, беспородности твой век; ещё до твоего рождения красоты лето умерло, человек»! («...hear this, thou age unbred; ere you were born, was beauty’s summer dead»). Но, что заставляет автора сонета возмущённо обращаться к читателю через две строки завершающие сонет 104? Очевидным фактом является то, что автор сонета, являясь дворянином, и имея престижную должность при дворе королевы находит слова возмущения по поводу социального неравенства в обществе. Что дополнительно подтверждает версию, о том, что такое мог написать и опубликовать обширным тиражом, человек пишущий под псевдонимом, то есть — аноним.


  В екатерининскую эпоху у простолюдина ещё до его рождения умерло лето, приносящее плоды его деятельности «красавицы» жизни, то есть яркой и плодотворной жизни, — резюмирует автор сонета.


Можно задаться вопросом: «Почему автор сонета переключает внимание читателя на тему безродности (unbred)? В тоже время читателю становится понятно, что эта тема не направлена на адресанта сонета, ибо адресанта не затрагивает эта тема, он от рождения дворянин. Но, некоторым образом, опосредованно связана с ним. Становится понятной мотивация автора сонета, и очевидная направленность последних двух строчек сонета, где автор фокусирует внимание читателя на основную социальную проблему эпохи, в которой жил.



  Но как, при упрощённом переводе передать читателю, что строчки посвящены адресанту, его неизменной красоте и обаянию? Где настоящая природная красота лица, облика и грация рождены чистотой чувств и помыслов адресанта сонета, не имеющих срока годности.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Андрей Белый. Между мифом и судьбой
Андрей Белый. Между мифом и судьбой

В своей новой книге, посвященной мифотворчеству Андрея Белого, Моника Спивак исследует его автобиографические практики и стратегии, начиная с первого выступления на литературной сцене и заканчивая отчаянными попытками сохранить при советской власти жизнь, лицо и место в литературе. Автор показывает Белого в своих духовных взлетах и мелких слабостях, как великого писателя и вместе с тем как смешного, часто нелепого человека, как символиста, антропософа и мистика, как лидера кружка аргонавтов, идеолога альманаха «Скифы» и разработчика концепции журнала «Записки мечтателей».Особое внимание в монографии уделено взаимоотношениям писателя с современниками, как творческим (В. Я. Брюсов, К. А. Бальмонт и др.), так и личным (Иванов-Разумник, П. П. Перцов, Э. К. Метнер), а также конструированию посмертного образа Андрея Белого в произведениях М. И. Цветаевой и О. Э. Мандельштама. Моника Спивак вписывает творчество Белого в литературный и общественно-политический контекст, подробно анализирует основные мифологемы и язык московских символистов начала 1900‐х, а также представляет новый взгляд на историю последнего символистского издательства «Алконост» (1918–1923), в работе которого Белый принимал активное участие.Моника Спивак — доктор филологических наук, заведующая отделом «Литературное наследие» Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН, заведующая Мемориальной квартирой Андрея Белого (филиал Государственного музея им. А. С. Пушкина).

Моника Львовна Спивак

Литературоведение
Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги