Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

Описывая норвежское фиаско, Черчилль ссылается на неподготовленность и нерешительность, которые преобладали в Лондоне, на фоне тщательно продуманных и жестко реализуемых действий немецкого командования. Если стиль Германии отличали «внезапность, безжалостность, точность», «напористость, коварство и жестокость», то руководство британцев военной кампанией Черчилль оценивает, как «сумбурное» и «несостоятельное»²⁷⁰

. «Нас полностью перехитрили», – признавался он начальнику военно-морского штаба адмиралу Дадли Паунду (1877–1943). Черчилль привел это письмо в своей книге, добавив, что «было очевидно, Великобританию опередили и застигли врасплох»²⁷¹

. Но чего он приводить не стал, так это текст своего выступления в палате общин от 11 апреля. «На мой взгляд, герр Гитлер допустил огромную стратегическую ошибку, расширив границы боевых действий далеко на север», – заявил глава Адмиралтейства собравшимся депутатам, уверив их, что Британии удастся достичь всех целей в норвежской кампании²⁷²

.

Черчилль сознательно оставил это выступление за рамками повествования. И дело не в том, что оно повторяло мысль Чемберлена, выраженную печально знаменитой иронией, что, вторгшись в Норвегию, Гитлер «упустил свой автобус». Ситуация была гораздо хуже. Черчилль, подключившийся к проработке норвежского сценария еще в сентябре 1939 года, стоял у истоков этой операции. Он был ее главным инициатором, и он возглавлял флот, которому принадлежала ключевая роль в описываемых событиях. Кроме того, он лично вмешивался в оперативные вопросы, вызывая недовольство подчиненных-моряков. Сохранились дневники капитана^[23]

Ральфа Эдвардса (1901–1963). В начале апреля 1940 года он замещал своего руководителя, отвечающего за военно-морские операции, и присутствовал на совещаниях с участием первого лорда. В частности, он отмечал, что «Уинстон Черчилль проявляет огромный личный интерес и имеет склонность вмешиваться в вопросы морских специалистов», «было бы лучше, если бы он ограничился лишь кругом своим проблем» (запись от 7 апреля, версия 1); «встреча прошла хорошо, пока Уинстон не вышел из себя и все не испортил» (запись от 11 апреля, версия 2). На следующий день, 12 апреля, Эдвардс отметил, что «все очень возмущены тем, как ведутся дела, и Уинстон, по всей видимости, будет главной мишенью»²⁷³.

Но Черчилль был не единственным виновным. Планирование операции обсуждалось с участием представителей внешнеполитического ведомства, Комитета начальников штабов и военного кабинета, включая премьер-министра Невилла Чемберлена. На заседаниях военного координационного комитета принимались совместные решения, в том числе, на какой из норвежских портов – Нарвик или Тронхейм – направить основные силы. В итоге решили атаковать по обоим направлениям, приведя к распылению сил, оппонентом которого выступал глава Адмиралтейства с самого начала. Не столь однозначно выглядит и участие первого лорда в оперативном управлении самой операцией. Впоследствии вмешательство Черчилля в деятельность своих подчиненных станет предметом спора двух влиятельных историков британского ВМФ – Стивена Роскилла (1903–1982), считавшего, что политик проявлял излишнее рвение и подавлял своей мощной харизмой не привыкших к такому прессингу со стороны руководства профессиональных моряков, и профессора Артура Мардера (1910–1980), полагавшего, что Черчилль, напротив, предоставлял достаточно свободы своей команде. Современные исследователи отмечают, что сегодня трудно с большой долей уверенности утверждать, какие именно распоряжения во время непосредственного проведения операции были даны главой ВМФ, какие – его заместителем, а какие стали результатом их совместного решения. При этом они больше поддерживают А. Мардера, признавая, что Черчилль сделал выводы из неудачи в Дарданеллах в 1915-м и в годы следующего военного конфликта стал реже вмешиваться в работу своих подчиненных. Что же касается кампании в целом, то их вердикт сводится к тому, что вне зависимости от решений и модели поведения первого лорда норвежская кампания была обречена на провал после того, как немцы закрепились на побережье, более того, Черчилль был прав, предлагая сконцентрироваться исключительно на Нарвике²⁷⁴.