Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

В тот же день он направил Рузвельту небольшую телеграмму, которая завершалась следующими словами: «Если американская помощь сыграет свою роль, она должна быть доступна как можно скорее». Узнав от британского посла, что США не торопятся передавать даже старые эсминцы, Черчилль подготовил на следующий день развернутую телеграмму, выдержанную в более откровенном и эмоциональном тоне. Он заверил президента, что, пока он возглавляет правительство Его Величества, Британия будет биться до конца, но если после поражения он будет смещен, его преемники могут заключить с Гитлером перемирие, и тогда объединенная мощь британского и германского флота будет направлена против США. Обращаясь к Колвиллу, Черчилль распорядился: «Вот телеграмма для этих чертовых янки. Направь ее сегодня ночью». Колвилл выполнил указание, передав документ первому секретарю американского посольства Хершелю Джонсону (1894–1966). В полтретьего ночи Колвилла разбудили, сообщив, что премьер-министр решил еще раз проверить текст и попросил приостановить отправку. Прочитав документ, Черчилль не стал менять ни слова^[34].

Примечательным в обращениях Черчилля к американскому президенту является то, что, продолжая оставаться до поры до времени в плену ошибочных представлений о победе над Германией посредством блокады и бомбардировок, британцы рассчитывали на скорейшую помощь США в формате «полной экономической и финансовой поддержки», включая поставки кораблей, самолетов, вооружения, вспомогательных материалов, но только не экспедиционных сил. Отправка Соединенными Штатами войск рассматривалась Лондоном как «нежелательная»³⁷¹. Когда в июле 1940 года Окинлек озвучит журналистам потребность в американских солдатах, он незамедлительно получит отлуп со стороны премьера, заметившего, что подобные заявления не только играют на руку изоляционистам, но и противоречат собственным высказываниям Черчилля, уверявшего, что «нам не нужны американские войска в этом году, не нужны они и в следующем, как и в любом другом году»³⁷²

. «Мы не нуждаемся в ваших солдатах, дайте нам пушки, и мы закончим работу», – заявил Черчилль Джеймсу Конанту (1893–1978)^[35] в марте 1941 года, повторив знаменитый призыв из своего последнего выступления по радио

³⁷³. В Лондоне опасались, что в случае прибытия американских войск на Туманный Альбион Британии также придется выделить соизмеримые оказанной помощи человеческие ресурсы, что означало втягивание в континентальную войну и противоречило преобладающей в то время доктрине. Черчилль в очередной раз подтвердил эту логику, заметив в середине июня 1940 года в очередном послании Рузвельту: «Когда я говорю о вступлении Соединенных Штатов в войну, я, конечно, не думаю об отправке экспедиционных сил».

Тогда на что же рассчитывал Черчилль, обращаясь к США? Сам он упоминает «громадный моральный эффект», который смогла бы оказать помощь американцев. Это дополнение очень важно, поскольку позволяет понять ход мыслей британского премьера в этот период. Продолжая верить, что Германия находится на пределе своих экономических возможностей, Черчилль придавал большое значение пропаганде. Для него это были знакомые воды. Театральное начало с игрой на публику всегда импонировало его натуре. Он как никто среди британских политиков и военных ухватился за этот сценарий, считая, что имевшее место противостояние это не только война армий, флотов и ВВС, это еще и «психологическая война», борьба с опережением за то, чтобы «убедить немцев» в способности освободить их от тирании нацизма. Поэтому он «предпочел бы, чтобы Америка вступила в войну и шесть месяцев не оказывала помощь, чем удвоила бы эту помощь, но сохранила нейтралитет». По его оценкам, моральный эффект от вступления США в войну был гораздо больше и важнее реально оказываемой Вашингтоном помощи^[36]

.

На страницах второго тома Черчилль не слишком распространяется о своих планах победить в «психологической войне». Оно и понятно. Пять изнуряющих лет борьбы с гибелью десятков миллионов людей и проведением крупнейших в истории человечества сухопутных сражений звучат несколько убедительнее, чем успехи на ниве пропаганды. И тем не менее взгляды Черчилля были достаточно определенны, и местами они все равно проявляются в его книге. Например, он упоминает, что для сохранения Франции в рядах сражающихся стран «необходимо было какое-то драматическое заявление», в качестве которого рассматривалась декларация о создании англо-французского союза с высокой степенью интеграции двух стран, включая введение общего гражданства. В другой раз, описывая захват итальянцами Британского Сомали в августе 1940 года, он указывает, что это событие произошло в очень неудобное время, когда «столь многое зависело от нашего престижа»; в итоге этот «удар вызвал ущерб, превосходивший его стратегические масштабы»³⁷⁶.