Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

Проявленная Паунэллом при подготовке черновых материалов инициатива, напротив, оказалась как нельзя кстати. Она дала Черчиллю возможность продолжить работу над четвертым томом летом 1949 года, воспользовавшись спадом в парламентской деятельности. В итоге за два с половиной месяца, с июля по сентябрь (перемежающиеся с работой над третьим томом), были подготовлены и отпечатаны для проверки и коррекции двадцать семь глав. Бо́льшую часть этого творческого забега автор провел в теплых краях: на озере Гарда (оплачено американскими издателями), а также на вилле Бивербрука в районе Монте-Карло, где неутомимого писателя сразил первый микроинсульт. О том, насколько быстро Черчилль смог восстановиться, можно судить по тому факту, что буквально через несколько дней после не сулящего ничего хорошего события он не просто возобновил работу над книгой, но и за две недели, с 30 августа по 15 сентября, направил в типографию Chiswick Press на печать семь глав.

Осень и конец 1949 года Черчилль посвятил доработке третьего тома. К завершению отложенного на этот период четвертого тома он приступил лишь в рождественские праздники и новогодние каникулы. Как и следовало ожидать, их он провел не в промозглой Англии, а в относительно теплой атмосфере Мадейры, остановившись в столичном отеле Reid вместе с Дикином и четой Паунэллов. Все издержки на себя вновь взяли американские издатели.

Первоначально планировалось, что во время пребывания в Фуншале «Синдикат» будет работать исключительно над пятым томом. Однако планы изменились, и основные силы были брошены на четвертый том. Правда, и каникулы получились не слишком продолжительными. Объявление 11 января 1950 года всеобщих выборов вынудило Черчилля прервать рабочий отдых и вернуться на Остров, где следующий месяц он посвятил исключительно подготовке и проведению избирательной кампании.

Выборы не принесли облегчения. Забег тори проиграли, а Черчиллю потребовалось несколько недель, чтобы свыкнуться с поражением и переключиться с политики на литературу. Творческий процесс был возобновлен только после Пасхи. Несмотря на объективные задержки, первая читабельная версия четвертого тома была готова к Дню труда². Подобная четкость в завершении различных томов к началу мая объяснялась простым, но важным обстоятельством: на эти периоды приходились выплаты аванса издателей, осуществление которых было бы невозможно без подтверждения проделанной работы с демонстрацией выполненных объемов.

После завершения первой редакции четвертого тома Черчилль занялся продолжением, наработки к которому уже имелись в наличии. Частыми гостями в Чартвелле в эти дни стали Денис Келли и Билл Дикин. Последний, вспоминая спустя тридцать семь лет об этом периоде, рассказывал, что у Черчилля сложился следующий распорядок дня. Проснувшись, он, как обычно, оставался в постели примерно до ланча, правя рукопись и диктуя корреспонденцию секретарям. В одиннадцать приглашал к себе Дикина и начинал обсуждение прочитанных и переданных ранее для коррекции фрагментов. Перед ланчем – прием ванны. После ланча какое-то время занимала прогулка с посещением и пересчетом многочисленной живности, обитающей в поместье. Затем следовали дневной сон и игра с супругой в безик. Пока Черчилль отдыхал, Дикин продолжал работу над книгой. С половины седьмого до семи хозяин Чартвелла подписывал корреспонденцию, потом обсуждал рукопись с помощником, диктовал новый текст секретарям, после чего переодевался и отправлялся обедать. Обед, как правило, длился несколько часов. В одиннадцать Черчилль удалялся с Дикином и секретарями в кабинет, где работал до двух, а иногда и до трех часов ночи.

Наблюдая за пожилым политиком в эти ночные часы, Дикин поражался его «удивительной способности жить моментом». По его словам, Черчилль обладал «самой интенсивной концентрацией внимания, которую я когда-либо видел». «Мистер Черчилль и в самом деле напоминал одновременно молоток и клещи», – вторит историку секретарь Элизабет Джиллиат³.

В один из уикендов автора посетил Вальтер Грабнер.

– Я проделал большой объем работ, пятый том принял уже хорошую форму, и я собираюсь заняться шестым, – похвастался ему Черчилль.

Встав с места, он направился к деревянной конторке, где лежала рукопись.

– Посмотри, – произнес он, – восемьдесят тысяч слов первой книги пятого тома и девяносто тысяч – второй. Даже если я завтра скончаюсь, то этот том все равно сможет выйти под моим именем.

– Но у вас прекрасное самочувствие, – успокоил его Грабнер, – вы никогда еще на протяжении последних лет не выглядели так хорошо.

– Я знаю, – согласился Черчилль. – Главное дожить до первого июля, когда моему литературному Фонду исполнится пять лет. После этой даты я могу спокойно отойти в мир иной, не опасаясь, что государство заберет через налоги большую часть моих накоплений.

Грабнер сидел неподвижно, внимательно слушая Черчилля, который постепенно перешел от обсуждения книги к насущным проблемам материального обеспечения своего потомства.