Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

У Черчилля был значительный опыт общения с издателями, но подобное обращение было для него если не в новинку, то уж точно непривычным. Он перешагнул шестидесятилетний рубеж, почти двадцать лет возглавлял крупнейшие министерства, почти сорок — заседал в парламенте, написал пятнадцать произведений, включая многотомные «Мировой кризис» и «Мальборо». И после всех этих достижений его ставили в жесткие условия и выставляли требования, выполнить которые было непросто. Кроме того, все это происходило на фоне драматических событий во внешней политике, когда руководство Франции и Британии готовилось к новой сделке с нацистским диктатором.

Другой бы на месте Черчилля взбрыкнул и, если бы не разорвал контракт, то, по крайней мере, поставил бы Флауэра на место, объяснив задержку с «Мальборо» и напомнив про нарастание градуса напряженности международной обстановки. Но вряд ли эти аргументы смогли бы смягчить или изменить позицию издателя, который следовал своей логике. К тому же на кону для Черчилля стояло слишком много. Речь шла об исполнении крупного договора, и малейшая ошибка в общении с руководством Cassell

& Co. Ltd. могла стоить автору контракта. Он лишился бы не только оставшихся пятнадцати тысяч фунтов, но и пяти тысяч аванса, уже уплаченных и потраченных. Это значительно осложнило бы его финансовое положение, не говоря уже о репутационных издержках.

Правильный выход был только один — сдержать себя, проглотить обиду, подготовить вежливый и обнадеживающий ответ, приложив все силы, чтобы закончить книгу в срок. Легко сказать. Прежде чем продолжить работу, вначале необходимо было погасить в себе бурю гнева и раздражения. В романе Оноре де Бальзака «Отец Горио», который Черчилль приобрел в подлиннике еще в начале 1900-х годов и с которым был знаком не понаслышке, есть замечательная сцена. В ней автор «Человеческой комедии» с психологической достоверностью описывает, какой силой воли нужно обладать, чтобы вовремя остановиться. Эта сцена ареста одного из самых колоритных героев в творчестве французского классика — Жана Коллена; он появляется в нескольких произведениях Бальзака, а в «Отце Горио» скрывается также под псевдонимом Вотрен:

…вошли трое полицейских; каждый из них, опустив руку в карман, держал в ней пистолет со взведенным курком. Кровь бросилась в лицо Коллену, глаза его горели, как у дикой кошки. Он подпрыгнул на месте в таком свирепом и мощном порыве, так зарычал, что нахлебники вскрикнули от ужаса. При этом львином движении полицейские воспользовались переполохом и выхватили из карманов пистолеты. Заметив блеск взведенных курков, Коллен понял опасность и в один миг показал, как может быть огромна у человека сила воли. Страшное и величественное зрелище! Лицо его отобразило поразительное явление, сравнимое только с тем, что происходит в паровом котле, когда сжатый пар, способный поднять горы, от одной капли холодной воды мгновенно оседает. Он усмехнулся и <…> кивком головы подозвав жандармов, вытянул вперед руки. <…> Быстрота, с какой огонь и лава вырвались из этого человеческого вулкана и снова ушли внутрь, изумила всех, и шепот восхищения пронесся по столовой[141].

.

Черчилль знал цену управления эмоциями. Он сам не раз демонстрировал, что умеет сдерживать себя[87]. А в биографии Мальборо даже написал о важности этого навыка, заметив про короля Вильгельма III (1650–1702): «То, что он смог встать во главе этих эмоций, является оценкой качества его личности»[88]

.

Так и на этот раз, переписав несколько раз свой ответ Флауэру, Черчилль сообщил, что причин для беспокойства нет. Во-первых, он уже завершил «Мальборо» и больше не связан никакими обязательствами по этому контракту. Во-вторых, у него еще есть пятнадцать месяцев, и, судя по тому, что всего за год он смог написать последний том тетралогии о «герцоге Джоне» объемом в четверть миллиона слов, оставшийся временной промежуток вполне достаточен для соблюдения оговоренных сроков[89]. Ему необходимо было писать в день текст объемом в тысячу слов и работать над книгой шесть дней в неделю. Те, кто работал с текстами, согласятся, что подобный объем для одного дня вполне реален, но, учитывая, что в таком ритме придется работать пятнадцать месяцев, поставленная задача представлялась непростой, а участь взявшегося за ее исполнение автора — незавидной.

После острастки Флауэра, Черчилль усвоил урок и впредь решил внимательнее подходить к отчетной корреспонденции с издательством. Кроме того, для облегчения общения, он стал докладывать о своих успехах сыну Флауэра — Десмонду, который работал на отца и с радостью согласился курировать проект. Обращаясь к Флауэру-младшему, Черчилль нарушал свой принцип: всегда иметь дело и решать проблемы с первыми лицами. Но в этот раз отклонение от правил было обоснованным. Автор был в два раза старше Десмонда, и ему легче было произвести на молодого человека впечатление.