Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965

В течение двух десятилетий Черчилль подходил к созданию Европейского союза так же, как играл в поло, – удар, быстрый прорыв, с помощью длинной передачи мяча через все поле, а затем позволить событиям развиваться своим чередом. Аналогичным образом, не вдаваясь в подробности, он в течение двадцати лет продвигал идею создания союза с Соединенными Штатами. Несмотря на языковую и историческую связь между Лондоном и Вашингтоном, несмотря на мечту Черчилля о единой валюте (доллар – стерлинг) и его надежды на политические и экономические связи, которые были бы больше, чем «договоренности», Черчилль знал, что Британия никогда не будет «в» Соединенных Штатах. Но НАТО втащило Соединенные Штаты «в» Европу и обещало безопасность, хотя в 1950 году ее командная структура – политическая и экономическая – еще не была определена. Укрепление отношений Британии с Соединенными Штатами и развитие более тесных отношений с континентальной Европой являлись первостепенными задачами Черчилля. «Наличие серьезной советской и коммунистической угрозы, – сказал он в палате в 1950 году, – только усиливает ее [единой Европы] значение и актуальность. С этим, полагаю, согласятся все в палате. Никто не может утверждать, что, действуя и чувствуя подобным образом, мы наносим ущерб интересам Британской империи и Содружества. Всем известно, что их интересы стоят у нас на первом месте»[2335]

.

К безопасности, которую могли обеспечить его три взаимосвязанных круга, можно было добавить безопасность, которую обеспечивала ООН, но, хотя Черчилль отводил ООН центральную роль в международных делах, у него были сомнения относительно эффективности этой организации. В 1949 году на Брюссельской конференции по вопросу европейского единства он заявил: «Есть существенные недостатки в структуре ООН, которые необходимо исправить, если мы собираемся двигаться дальше. Во время войны я всегда считал, что система международной безопасности должна основываться на региональных структурах… В результате высший орган завален и запутан множеством вопросов, больших и маленьких… Бессмысленно строить купол храма мира без столбов, на которых он может стоять».

Для Черчилля Европа – во главе с Британией, Францией и в будущем Германией – должна была стать самой мощной колонной и самой большой региональной организацией на планете. Обращая внимание на то, что множество государств Восточной Европы не смогли отправить на конференцию своих представителей, Черчилль добавил: «На них надето ярмо кремлевской олигархии, и они стали жертвами самой изощренной и беспощадной тирании в истории»[2336].

В период с 1946 по 1951 год черчиллевская единственная внутриполитическая цель состояла в том, чтобы подталкивать, заставлять и резко критиковать действия правительства Эттли в экономической сфере. В 1948 году он сказал в палате: «Мы пребываем под гнетом страшного заблуждения. Социализм – философия несостоятельности, кредо невежества и евангелие зависти. Если мы не освободим нашу страну от извращенных доктрин социализма, не может быть никакой надежды на восстановление». Он произносил эти слова в разных вариациях раз за разом, в палате общин, на учредительных собраниях и встречах консерваторов. Во время одной из таких встреч в Бленхеймском дворце он следующим образом озвучил свою позицию в отношении лейбористов: «С тех пор [с 1939 года] мы столкнулись с двумя бедствиями: Второй мировой войной и первым социалистическим правительством. Приложив максимальные усилия, мы справились с первым бедствием. Сегодня перед нами стоит вопрос: «Как нам избавиться от второй?» Лейбористы «растратили» сначала американский заем, 4 миллиарда долларов, а затем щедрые поступления по Плану Маршалла, и в результате «мы теперь зависим от дальнейшей американской щедрости и кое-как сводим концы с концами, используя остатки зарубежных инвестиций и активов, накопленных при капиталистической системы в прежние годы». Из уважения к королю и стране он смягчал критику, когда выступал за границей, но дома не стеснялся в выражениях[2337].