Уйти до рассвета

— Простите, мистер Ланг, я задержалась. Во-первых, ко мне неожиданно нагрянули друзья...

— Друзья? Они что, важнее для вас, чем ваша работа?

Ким побледнела от обиды:

— Мне кажется, вы ко мне несправедливы, мистер Ланг. Я обещала Кэнди, что вернусь...

— Да, но все остальные тоже ей это обещали. Когда стемнело, она решила, что вы ее обманули, как другие.

— А где она сейчас?

— У Дафны. Пойду приведу ее.

Но в этом не было необходимости. Девочка уже увидела машину Ким. Маленькая фигурка в пижаме выбежала вприпрыжку из ворот соседского сада и кинулась в распростертые объятия Ким. Малышка крепко прижалась к ней, а Ким подхватила ее на руки и так и держала, покачиваясь из стороны в сторону, как делают матери, утешая любимого ребенка.

— Я думала, ты не приедешь, — всхлипывала Кэнди.

— Ну как ты могла так подумать, Кэнди, — взволнованно бормотала Ким, — я же обещала.

Это не помогло. Девочка продолжала твердить одно и то же, пока Ким не укачала ее на руках, как младенца, и она не успокоилась.

Ким в отчаянии взглянула на Дафну, и та ответила ей сочувственным взглядом. Потом Ким посмотрела на отца Кэнди, но на его лице, затененном сумерками, ничего невозможно было разглядеть. Наконец она опустила девочку на землю.

— Иди в постель, Кэнди, я сейчас покажу, что я тебе привезла. Это большая, толстая тетрадка и набор карандашей, чтобы ты могла написать много, много историй...

Когда Кэнди уснула, Ким по просьбе Оуэна спустилась вниз. Она ничего не ела с самого отъезда из дома и чувствовала, что буквально валится с ног.

— Садитесь, мисс Пейтон. — Она с благодарностью опустилась на стул. — Пожалуй, это прозвучит иронически и запоздало после той сцены, которой мы только что были свидетелями, но я убедительно прошу вас не слишком привязывать мою дочь к вашему фартуку.

Ким помолчала, собираясь с мыслями, потом поинтересовалась:

— Это что, совет, мистер Ланг, или предупреждение?

— Предупреждение, мисс Пейтон, последнее предупреждение.

— И что это значит, мистер Ланг?

— Это значит, что я не позволю, чтобы моя дочь привязывалась так сильно к временной прислуге.

— Может быть, — с сарказмом спросила Ким, — у вас есть какая-нибудь волшебная формула, которая сможет ее исцелить от этого? Может, вы хотите напоить меня какой-нибудь отвратительной жидкостью, которая превратит меня в злую и отвратительную старуху, чтобы она перестала меня любить?

Оуэн вздохнул:

— Нет у меня такой формулы, о чем я очень сожалею, мисс Пейтон.

Она поставила локти на колени и обессилено уронила свою измученную голову.

— И я скажу вам почему, — продолжал он тихо. — Я боюсь. Честно говоря, я в ужасе. Вы молоды, вы... — после короткой паузы: — привлекательны. Вы здесь ненадолго. Вы нам посторонний человек. В свое время вы встретите мужчину, за которого захотите выйти замуж, и покинете нас. И что будет тогда?

Ким подняла голову и негромко спросила:

— А вам не приходило в голову, что я могу совершенно искренне принимать близко к сердцу интересы вашей дочери? Что я тоже могла к ней привязаться?

Ей сразу стало ясно, что говорить этого не следовало — его усмешка была такой циничной, что уродовала его лицо. Он вкрадчиво спросил:

— Так чего же вы добиваетесь, мисс Пейтон?

Она устало поднялась и молча вышла из комнаты.

Ей следовало знать, что ее признание вызовет в Оуэне только самые черные подозрения, что он воспримет это так, словно она набивается ему в жены.

Медленно поднимаясь по лестнице, девушка думала о том, сколько еще сможет это выдерживать. Зайдя к себе в комнату, она упала на постель и тут же уснула.

Через несколько дней после ее возвращения Оуэн сказал ей:

— Сегодня вечером я привезу к ужину своего коллегу. — Он даже не извинился, что не предупредил ее об этом заранее. — Но на этот раз моей дочери не обязательно ужинать с вами на кухне. Мы не будем говорить о делах.

— Да, мистер Ланг, — ответила она. А может быть, надо было сказать: «Слушаю, мистер Ланг». В последние дни отношения у них были слишком напряженные, и она не знала точно, что говорить. Что бы она ни сказала — все вызывало у него раздражение.

Когда она передала Кэнди слова ее отца, та сразу заупрямилась.

— Я не хочу сидеть с ними и слушать, как этот старый дурак разговаривает с моим папой.

Но коллегой оказался вовсе не «старый дурак». Это была стройная, изящная блондинка тридцати с небольшим лет, носившая аккуратный французский пучок. У нее было очень выразительное лицо с высокими скулами, но глаза и складка у рта выдавали хищность и расчетливость, которые почти разрушали красоту ее черт. Красиво в ней было все: и фигура, и платье, которое она, видимо, надела после работы, — пестрое, яркое, с короткими рукавами. Увидев ее, Ким, в своем бело-голубом костюмчике, который она посчитала приличным надеть по этому случаю, почувствовала себя бедной золушкой.

Оуэн коротко представил их друг другу:

— Беренис, это моя домработница, мисс Пейтон. Мисс Пейтон, моя коллега и друг Беренис Рэнделл.