Катя Пуллинен

Уходя – уходи!

Уходя – уходи!

Его никогда не трогали женские слезы. Он, как и прежде, стоял у двери словно стена, непробиваемая и глухая.

– Но я так больше не могу! – сидела она на полу, прижав колени к груди.

– Можешь! – с уверенностью, без всякого чувства вины и стыда произнес он. – Раньше могла и теперь сможешь.

Чувство вины было неведомо этому человеку. Как, впрочем, и ощущение совести.

– Выпусти меня! – она вскочила и набросилась на него в порыве ярости. – Открой! Отпусти! – колотилась девушка в конвульсиях.

Она походила на больную психиатрической больницы. Но нет, она не больна. Болен он. Его тиранический характер подавлял ее все больше и больше с каждым днем. Стены комнат, которые ранее казались ей теплыми и нежными, теперь скорей напоминали железные прутья тюремных камер.

– Если ты уйдешь, то больше никогда сюда не вернешься, – пригрозил он. – Ты уходила уже тысячу раз, а потом сама приползала на коленях. Я больше не стану тебя прощать, Кэрол, – сказал он без всяких эмоций.

Стены сжимались. Они сдавливали ее легкие. Она не могла дышать. Она задыхалась. Она задыхалась в этом заключении, в этой клетке, в которою сама себя заточила по собственной воли.

– Кэрол, Кэрол, – повторял он ее имя, но она ничего не слышала.

Ее переполняли чувства, и слезы катились крупными каплями из больших голубых глаз. Тех глаз, которые он когда-то так любил. Потом он менял их на карие, на зеленые. Каждый раз все новые и новые глаза покоряли его сердце. Она знала обо всех изменах. Его телефон завален эсэмэсками от многочисленных любовниц. Кэрол знала, но прощала. Каждый раз она прощала. Терпела и прощала. У нее не осталось чувств к нему. Он опустошил весь сосуд до дна. Он выпил ее по каплям.

– Прощать? – вдруг заорала она. – Прощать? – повторила. – За что? За что тебе меня прощать? – девушку настолько разозлили его слова.

Кроме безысходности, слабости, она еще была полна ненависти. Она не понимала, как долго могла жить с таким монстром, который не отличался преданностью и верностью. В голове не укладывалось. Злость, ненависть, гнев. Все эти чувства переполняли ее хрупкое нежное тело.

Она четко решила для себя, что больше никогда не вернётся. Нет. Она не вернется к этому подлецу и подонку. Все иллюзии, что люди меняются, давно рассеялись, как пепел на ветру.

– Открой дверь сейчас же! – уже более спокойным, но уверенным тоном повторила она.

Он боялся, когда она так говорила. Голос был полон решимости, и это была ее последняя капля терпения. Кэрол схватила куртку с вешалки. Одела первые попавшиеся кроссовки и с явной твердостью направилась к входной двери. Он не стал ее держать. Ведь он был уверен, что она вернется, как всегда. Но она не вернётся. Нет. Она больше никогда не вернётся. Это была последняя осень. Последняя совместная осень. Листья уже практически опали с деревьев. Ее любовь к нему просто исчезла. Испарилась в воздухе.

Девушка вышла из подъезда. На улице было прохладно и шел дождь, но ей было плевать. В душе она ликовала, несмотря на усталость и опустошенность. Она торжествовала. Она свободна. Свободна как птица. Ведь ей больше не придётся терпеть издевательств, предательств и измен. Скандалы, что длились годами, вогнали ее в депрессию. Та девушка, которой она была до встречи с ним, утонула в пучине обмана и лжи. Она сильная. Кэрол справится. Она всегда справлялась. Она воспарит из пепла, как феникс, и засияет новыми красками.

Кэрол шла под дождем, а в голове звучал голос: «Ты не одна! Ты не одна! Я с тобой!»

– Я не одна! – повторила она вслух. – Я не одна! – И надежда затеплилась где-то глубоко под сердцем.

Уходя – уходи!

Москва 2050

– А Москва-то как изменилась! – удивленно сказала Люся, открыв рот.

– Рот-то закрой, а то ворона залетит, – посмеялся над сестрой Гоша, ее младший брат.

– Ой, ой, ой, как смешно! Посмотри вон лучше, что стало с Андреевским монастырём, – указала она брату направление.

– А что с ним стало? – удивленно спросил Гоша.

С Воробьёвых гор открывался удивительный вид на Андреевский монастырь. Тогда тридцать лет назад, это был монастырь. А теперь это здание уже совсем на него не походило. Скорей всего, оно напоминало по форме большой стеклянный круглый шар, переливающийся всеми цветами радуги, и блестел на солнце. Здание было окружено густой зеленой растительностью со всех сторон, которою орошали специальные летающие машины. Люди теперь ходили в такие вот здания вместо церквей. Мир изменился. Последствия коронавируса на всех и всем оставили свой отпечаток, да и исследования в сфере психологии и религии продвинулись довольно далеко. Люди все больше верили в себя, в силу мысли и ума. Это здание было электронным центром по психическому здоровью граждан, куда люди приходили от одиночества, депрессии или просто со своими проблемами. Здесь они получали специальные услуги по трансформации мышления. Люди уходили от сюда счастливыми и здоровыми. Поэтому все были вежливыми и дружелюбными и терпимее относились друг к другу.