Ухожу, не прощаюсь...

Ленька Фомин, к удивлению всех и, прежде всего, к своему немалому удивлению, сдал экзамены. Борис, проглотив обиду, против желания родителей, которые мечтали его увидеть врачом, поступил разнорабочим на крошечный поселковый лесозавод, усиленно ел поливитамины и морковку, которые, как он узнал, очень положительно действуют на зрение. Надо обязательно сказать, что помогала ему поддержать веру в мечту самая красивая и умная девушка школы дочь учительницы русского языка и литературы Лина Рябинина. Она кончила девятый класс и через год собиралась поступать в медицинский институт. Вообще-то раньше она, серьезная не по годам, мечтала о профессии лесовода, считая ее в наш век массового загрязнения окружающей среды и уничтожения лесов одной из самых актуальных и гуманных, но решила поступить в медицинский, чтобы быть всегда рядом с Борисом — в море вряд ли пригодится профессия лесовода.

Осенью Бориса призвали в армию. Он просил военкома и был уверен, что его возьмут в военно-морской флот, впоследствии это было бы отличной характеристикой для поступления в мореходку, но его зачислили в ВВС и направили учиться в Подмосковье в школу младших авиационных специалистов.

Но и тут он не пал духом, свободное время все-таки было, и он с удвоенной энергией взялся за учебники, чтобы после армии уже наверняка попасть в мореходное училище. Лина писала ему каждую неделю, в начале зимы Бориса после окончания школы направили служить на Камчатку, чему был он очень рад: сколько на уроках географии он грезил этим далеким и загадочным краем.

Приехав по назначению, обрадовался вдвойне: рядом с аэродромом — выпуклый на горизонте — гудел океан.

Весной Лина с золотой медалью окончила десятилетку и успешно поступила в медицинский. Она по-прежнему часто ему писала, и служилось легко. Командиры были им довольны. Время от времени он обращался в медчасть: зрение постепенно улучшалось, а потом и совсем восстановилось…

Подходил к концу второй год службы, когда в расположении части появились странные гости. Это были представители Камчатского малого рыболовецкого флота. Они предлагали демобилизующимся в скором времени солдатам пойти поработать — хотя бы на сезон — матросами, мотористами на их рыболовецкие суда.

— Заработаете, ребята, — убеждал в красном уголке грузный обветренный мужик, насквозь пропахший табаком. — Разве плохо будет, если вы домой с деньгами приедете? Даже если месяца три поработаете, домой тысячи по четыре привезете. Потом, море… Настоящему мужику это хорошая закалка. Будет о чем вспоминать.

Большие деньги, конечно, привлекали, но желающих не оказалось: все торопились домой. Записался лишь неуклюжий с виду, белобрысый и веснушчатый ефрейтор Тимонин, родом откуда-то из Курской области.

— А что, ребята, — оправдывался он, — у нас в колхозе с лесом туго, а мне жениться. А я самый старший в семье. Подработаю, приеду — дом поставлю, а осенью женюсь.

Бориса оскорбляло такое отношение к морю, но, несколько подумав, он тоже записался — разумеется, не ради денег, он решил, что это еще на шаг приблизит его к мечте: представитель рыбокомбината, в котором им предстояло работать, видимо, заранее осведомленный от командира части о намерении старшего сержанта в будущем стать моряком, обрабатывал Бориса индивидуально: помимо всего прочего, он хоть завтра обещал дать ему отличную производственную характеристику, которая совсем не помешает при поступлении в мореходное училище.

С Семеном Тимониным, который без всякой святости относился к морю и которого, потому, — а может, и за его простодушную непосредственность, — Борис недолюбливал, они попали на один МРС-80 (малый рыболовецкий сейнер) под номером двадцать один.