Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Но ошибку я вижу и во встречающихся изредка попытках подменить русский вопрос еврейским (Б. Миронов и др.). Более того, когда я слышу, что мы не способны решить никакие русские проблемы, не покончив с сионизмом хотя бы в нашей стране, я считаю такой подход максималистским, неверным, в конечном счёте расхолаживающим. Скорее напротив, только добившись, пусть при бешеном сопротивлении сионистов и юдократов, осуществления наших русских прав, создав Русское национальное государство, мы сможем решить и проблему сионизма. Без борьбы нет победы. Но приоритеты должны быть расставлены верно.

Фланг расово-антропологический.

Если антисионисты — заслуженные, почтенные ветераны русского движения, существующие в его среде почти столько же, сколько существует в России сам еврейский фактор, то ХХ век, особенно его вторая половина, породил новое важное направление нашей борьбы — борьбу с «нашествием иноплеменных». Это и есть второй фланг. Я назвал его наиболее точно «расово-антропологическим», но можно бы и «этно-демографическим» или «анти-иммиграционным», в зависимости от оттенков.

Важность данного фланга также самоочевидна.

Она состоит прежде всего в том, что сколько-нибудь массовую народную мобилизацию, как мы убедились на практике, возможно организовать только на волне сопротивления нашествию иноплеменных. Это нашествие — каждодневная реальность, с которой сталкивается любой русский человек в городах и селах нашей Родины. Она касается его непосредственно и вызывает естественное возмущение и желание борьбы, уходящее корнями в глубочайшие слои нашей психики, к самым базовым инстинктам, присущим всему живому. Это инстинкт защиты территории и продолжения рода, безошибочно различающие смертельную угрозу в массовом появлении инородцев, заметно отличающихся внешним видом от коренного населения. (В Москве в последнее время очень заметны стали уже не только кавказцы и азиаты, но и негры.) А угроза базовым инстинктам немедленно вызывает агрессивную реакцию защиты.

Попытки справиться с данными инстинктами и аффектами бессмысленны и опасны, чреваты психической неполноценностью для тех, кто поддастся на призывы толерантности и политкорректности. Ведь всякий начинающий психиатр знает, что результатом подавления инстинктов неизбежно становится невроз. «Пусть ваши дети будут лучше невротиками, только бы не скинхедами! — скажет, вероятно, мигрант-инородец. — Ведь так нам спокойней жить!» «Нет уж, пусть мои дети будут лучше скинхедами, нежели невротиками: ведь так для нас здоровее!», — возразит любой нормальный русский родитель.

Ситуация обостряется ещё и тем, что у нас перед глазами — внушающий ужас и жалость пример вымирающей в условиях аналогичного, только ещё более массового и беспощадного, нашествия Европы или стоящих на пороге второй гражданской войны (между цветными и белыми) США. И доносящиеся оттуда предсмертные хрипы и зовы о помощи наших братьев по расе — я имею в виду известные у нас книги Д. Дюка, П. Бьюкенена, Г. Фая и т. п. — внушают нам мысль о необходимости борьбы не на жизнь, а на смерть. И мирный, ненасильственный характер нашествия, вторжения и оккупации никого, конечно, не может ввести в заблуждение: ведь в итоге «нас» становится всё меньше (в абсолютных и относительных цифрах), а «их» — всё больше. «Им» достаётся наследие наших отцов, наши территории, наши женщины. О каком продолжении нашего рода можно говорить в таких условиях?! Мы просто обязаны бороться с нашествием во имя жизни наших детей. Ещё в 2000 году этому аспекту нашей жизни и борьбы была посвящена моя брошюра «Итоги ХХ века для России. Европа, Америка и Россия: этнодемографические и этнополитические аспекты современной истории». Ни компромиссы, ни капитулянтство в этом вопросе неуместны, поскольку сам вопрос звучит как «быть или не быть?».