Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

И завершает свой ответ Крылов совершенно блестящим, на мой взгляд, пассажем, к которому ни прибавить ни убавить: «Русское движение — не секта, не сборище параноиков и не проплаченная тусовка. Мы никого не боимся — и поэтому зовем к себе всех, в том числе и представителей самых крайних взглядов. Пусть они — фашисты, либералы, демократы, консерваторы, коммунисты, верующие, неверующие — приходят к нам, пусть участвуют в наших делах, пусть становятся русскими националистами. Мы готовы взаимодействовать со всеми, кто не настроен враждебно к русским интересам и открыт для диалога».

Мудрая позиция, которую, в общем и целом, разделяют почти все участники разговора, в том числе Севастьянов: «Нацисты (они же национал-социалисты, если П. Данилин не знает) хотят для русских добра, но неверно его понимают. Значит, мы вдвойне обязаны с ними работать. Разъяснять их неправоту, пропагандировать нашу правоту, направлять, но отнюдь не отстраняться. Хотя и не позволять себя с ними отождествлять, так как это плохо кончится для всего движения. Ведь все враги нашего движения мечтали бы поставить на нас клеймо “нацистов”, мы не должны играть им на руку». Памятуя о том, как враждебные СМИ мастерски использовали внешний вид бойцов РНЕ («баркашевцев») в 1993 году, чтобы оправдать расстрел парламента, мы не должны подставляться, позволять навешивать на нас ярлыки, превращающие русское движение в расстрельную мишень в глазах мировой общественности: это требование здорового прагматизма.

Интересное понимание вопроса показал Диунов: «Воспроизведение политических стереотипов Германии семидесятилетней давности абсолютно нереально. А если кого-то из молодежи привлекает протестный потенциал “зигхайля” или свастики, то надо понимать что это не нацизм, а национализм, который хорошо знает, что вызывает ненависть современного либерального и политкорректного мира. И поэтому некоторые люди порой сознательно используют эстетику национал-социализма, для того чтобы наглядно показать свое отношение к ценностям вырождающейся цивилизации». Он, как видим, совершенно не разделяет отношения к современным национал-социалистам как к жупелу и тоже не видит оснований отлучать данный сектор от движения в целом. Жаль только, что подобный взгляд пока не доминирует в мире…

Коротко и ясно и близко по смыслу высказались остальные участники, включая Петрова:

Петров: «Националисты — не элитный закрытый клуб. Приходи, поговорим, переубедим»;

f_dragon869: «Общие черты — антикоммунизм, ну и, собственно, национализм»;

Бурцев: «Ну, назовите национал-социализм шведским социализмом. Что тут плохого?»;

Псехетук: «Потому что теорий много, а практических примеров построения национального государства в сверхсжатые сроки во враждебном окружении и при неказистых стартовых условиях — мало»;

mr_lynx:

«Национал-социализм в моем понимании это не нацизм, а социализм для отдельной нации. Не вижу в этом ничего плохого, наоборот, социальная защищенность населения очень важна»;

yuritikhonravov: «Русский национализм плюралистичен».

Но вот ответ, звучащий полным диссонансом вышеописанному благостному консенсусу, радикально противоречащий ему и заслуживающий отдельного рассмотрения, поскольку он дан принципиальным сторонником и теоретиком современного русского национал-социализма Борцовым. Выявившееся противоречие относится, на мой взгляд, к непримиримым, антагонистическим. Ведь Борцов, в отличие от всех нас, не только не считает национал-социализм боковым ответвлением (подвидом) русского национализма и тем более не реликтовым течением, атавизмом; нет, он убежден, что «НС — единственный вариант последовательного национализма» вообще! Такая крайняя, максималистская позиция обсуловлена, на мой взгляд, характерным для постсоветского массового мышления заблуждением: социализм отождествляется с социальными гарантиями, а не с общественным строем (производительные силы + производственные отношения, в первую очередь, форма собственности, система управления ею). Борцов, глазом не моргнув, так прямо и пишет: «Национализм без социализма — фикция. Если нет социальных гарантий, то нет заботы о всей нации, а лишь о части таковой (скажем, так называемый “национал-либерализм” постулирует преференции для некоего “среднего класса”). Но раз нет патернализма по отношению ко всей нации, то какой же это национализм?»

И далее следует мечтательное определение НС, абсолютно ниоткуда, кроме как из фантазий автора, не следующее: «Суть НС — это вовсе не “все плюшки должны принадлежать нам”, а идея Развития в самом общем виде». С такой философией спорить просто невозможно, поскольку дискуссия явно будет проходить по Салтыкову-Щедрину: «Я ему резон, а он мне — фьюить!»