Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время

К этим же языковым опытам можно отнести шуточный перевод на народный язык (причём подчёркнуто простонародный) «Энеиды» Виргилия, сделанный Иваном Котляревским, тогда военным, а в дальнейшем главным директором Полтавского театра. Кстати, опубликованный (в 1798 г.) не где-нибудь, а в Петербурге. Сюда же надо добавить его пьесы «Наталка-Полтавка» и «Солдат-чародей» («Москаль-чаривнык»), игравшиеся на императорской сцене с 1819 года, а также поэзию и прозу харьковских литераторов. В этом же ряду находятся и литературные занятия отца Гоголя, Василия Афанасьевича, который, по воспоминаниям его жены Марии Ивановны, «писал много стихов и комедий на русском и малороссийском языках» (среди последних — пьесы «Собака-овца» и «Простак, или Хитрости жены, перехитрённой солдатом»)[125]

.

Качество этой речи (особенно в передаче великороссов) нередко вызывало среди литераторов споры. Скажем, Н. Маркевич, писавший стихи по материалам фольклора («Сон-трава», «Удавленник») и издавший в 1831 году фольклорный сборник «Украинские мелодии», а вслед за ним и ещё ряд литераторов критиковали водевиль видного драматурга, князя А. Шаховского «Казак-стихотворец» и его же «Актёра на родине» за неправильную, по их мнению, имитацию народной речи[126]

. Вообще же, о возможности и целесообразности использования народной речи (неважно какой, но малорусской, пожалуй, в наибольшей степени) в высокой литературе задумывались многие литераторы. Она должна была быть естественной и не навредить художественной цельности и ценности произведения, не понизить его уровень до «низкого жанра» и «балаганности».

А проблема такая была. Ведь при помощи той же украинской речи далеко не всегда удавалось передать высокие чувства и серьёзные мысли. Поскольку на малороссийском наречии говорили в основном крестьяне, люди простые и необразованные, то и самой этой речи была свойственна «простоватость», поневоле ограничивающая литературу на нём «мужицкой жизнью», пояснял ситуацию один из ведущих литературных критиков того времени Виссарион Белинский. «Поэтому наши малороссийские литераторы и поэты пишут повести всегда из простого быта и знакомят нас только с Марусями, Одарками, Прокипами, Кондзюбами, Стеньками

и тому подобными особами», — писал он в рецензии на сборник «Ластовка» (1841 г.; курсив автора). «Содержание таких повестей, — продолжал Белинский, — всегда однообразно, всегда одно и то же, а главный интерес их — мужицкая наивность и наивная прелесть мужицкого разговора»[127]

. Что, естественно, не могло не сказаться на качестве этой литературы и её способности охватить жизнь во всей её сложности и многообразии. И такая ситуация продолжала оставаться актуальной отнюдь не только для первой половины XIX века, но и для значительно более поздних периодов.

Различались произведения, помимо уровня этнографической или языковой достоверности, ещё и по степени беллетризации и романтизации образа Малороссии в духе эстетических норм времени. По мере ухода эпохи сентиментализма в прошлое, а также накопления этнографических знаний и ментального освоения малороссийского ареала, образ этот всё больше приобретал реальные черты. Отказ от эстетизированного восприятия края в духе литературы путешествий пошёл с поэта-декабриста, участника Отечественной войны Ф. Глинки, писавшего стихи, очерки, сочинения на исторические сюжеты, в том числе о Малороссии[128].

Грань между литературными произведениями на фольклорно-сказочную тематику и научными этнографическими работами была нечёткой: особое внимание авторы и тех, и других уделяли сбору и использованию фольклорного материала, прежде всего песенного. Это «собирательство», которым занимались многие писатели, не говоря уже о фольклористах, один из них, Орест Сомов, объяснял так. «Цель сей повести, — писал он в своих «Сказках о кладах», — собрать сколько можно более народных преданий и поверий, распространённых в Малороссии и Украине между простым народом, дабы оные вовсе не были потеряны для будущих археологов и поэтов»[129]. В первые десятилетия XIX века в свет выходят сборники малороссийских песен Н. А. Цертелева (1819 г.), М. А. Максимовича (1827, 1834 гг.), Н. А. Маркевича (1831 г.), П. А. Лукашевича (1836 г.) собирали песни Д. П. Ознобишин и сам Гоголь. Появляется ряд работ этнографического характера, в числе которых и сочинение «Малороссийская деревня» (1827 г.) малоросса И. Г. Кулжинского — одного из преподавателей Гоголя в нежинской гимназии (за своё сочинение он был принят в Общество любителей российской словесности).