«Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.)

Оппозиция концепции большой русской нации со стороны Герцена и Чернышевского опирается на идеи национального самоопределения, право на которое они признавали за всеми народами империи, включая малороссов и белорусов. В правительственных кругах скептическое, нередко подозрительное отношение к акцентированию национальной проблематики вообще и проблемы формирования русской нации в частности было присуще традиционалистам — приверженцам сословного порядка и старых механизмов легитимации самодержавия. Элементы такого подхода могли сочетаться с элементами национализма, как, например, у Валуева — противоречивость его позиции отражает объективные противоречия той переходной стадии, когда национализм постепенно вытеснял в умах высшей бюрократии традиционалистские ценности. Такое же противоречие можно позднее наблюдать и у Победоносцева, с той только разницей, что православный традиционализм и ксенофобный национализм обер-прокурора Святейшего Синода существенно отличались от аристократическо-космополитичного традиционализма и умеренно-либерального национализма Валуева.

Особо нужно сказать о позиции тех малороссов, которые имели общерусскую идентичность. Их взгляды могут рассматриваться как часть русского общественного мнения. Среди этих людей было немало весьма решительных противников украинских националистов. В 60-е гг. их роль в публичной полемике против украинофилов оставалась второстепенной. Однако из этой среды выходит ряд конфиденциальных обращений к властям, сыгравших существенную роль в принятии Валуевского циркуляра.

Активизация украинофильства в середине 1870-х гг. была связана уже с деятельностью нового поколения, впервые заявившего о себе в начале 60-х гг., но остававшегося тогда в тени возобновивших свою деятельность бывших членов Кирилло-Мефодиевского общества. Центр украинофильской активности перемещается из Петербурга в Киев. Понимая бесперспективность политики, основанной лишь на административных запретах, тогдашний киевский генерал-губернатор Дондуков-Корсаков придерживается гибкой тактики «приручения» украинофилов — предоставляя определенные возможности для их культурной и научной деятельности, но не делая уступок в ключевом вопросе о допущении украинского языка в школу, он надеется придать движению умеренный, лоялистский характер. Эта политика, осуществляемая Дондуковым-Корсаковым на свой страх и риск, без санкции Петербурга, приносит определенные плоды. Однако конфликт украино_|230филов с их противниками в малорусской среде в Киеве подтолкнул последних обратиться с рядом доносов в Петербург — к министру народного просвещения Толстому и начальнику III отделения Потапову. Созданное по указанию царя Секретное совещание разработало новые репрессивные меры против украинофилов, которые в конечном счете были еще более усилены в результате интриг тех оставшихся в меньшинстве членов Совещания, которые были сторонниками максимально жестких запретов как главного инструмента борьбы с украинофильством. Как и в 1863 г., Александр II 18 мая 1876 г. охотно поддержал наиболее радикальную версию антиукраинофильских инструкций, получивших название Эмского указа. Тщетны оказались старания министра внутренних дел Тимашева, опиравшегося, вероятно, на поддержку в. кн. Константина Николаевича, по горячим следам смягчить Эмский указ.

Попытка пересмотра Эмского указа была предпринята по инициативе сенатора Половцова в 1880 г. Она была активно поддержана харьковским генерал-губернатором Дондуковым-Корсаковым и сменившим его на посту киевского генерал-губернатора Чертковым, а также рядом влиятельных сановников из окружения Лорис-Меликова в Петербурге, что еще раз свидетельствует об отсутствии единства в рядах высшей бюрократии в подходе к «украинскому вопросу». После убийства Александра II и отставки Лорис-Меликова Совещание о пересмотре Эмского указа оказалось под контролем Победоносцева и его сторонников, а потому ограничилось лишь косметическими поправками. В царствование Александра III цензурная политика в отношении украинских изданий была еще более жесткой, чем в годы правления его отца. Эмский указ оставался в силе вплоть до революции 1905 г.