«Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.)

Эти драматические повороты истории и создаваемые ими новые обстоятельства превратили проект большой русской нации в очевидный анахронизм. Постепенно взгляд на проблему, признававший особую украинскую идентичность, становится в России все более распространенным. Уже в 1905 г. Российская академия наук признала украинский самостоятельным развитым языком, а не наречием русского, как официально на тот момент считалось. После 1917 г. только в среде эмиграции некоторые упрямцы сохраняли приверженность концепции большой русской нации в ее чистом виде. Так, знаменитый В. В. Шульгин, сын того самого В. Я. Шульгина, который редактировал «Киевлянина» в 1870-е гг., в 1922 г. на вопрос, что будет, если отпавшие от Российской империи новые государства попросятся обратно, отвечал: «Тогда вместо федерации пожаловать их „широкой автономией“»… Весьма приемлемая, настоящая национальная автономия. В то время как в этнографической России будут „областные“ автономии, ну, скажем, области: Петроградская, Московская, Киевская, Харьковская, Одесская — здесь будут области: Литовская, Латышская, Грузинская. Там будет, например, „Киевская Областная Дума“, а здесь „Литовский Сейм“. Там (например, в „Харьковской Областной Думе“) — председатель говорит

обязательно по-Русски, а остальные — кто во что горазд, хоть по-„украински“,— а здесь, (например, в Латвии) председатель обязательно по-латышски, а остальные, если хотят, хоть по-русски» [725]._|239

Однако большинство тех русских, которые признавали отдельную украинскую идентичность, будь то до краха Российской империи или после, не допускали создания отдельного от России украинского государства. «Естественное» развитие должно было, с их точки зрения, привести к добровольному федеративному союзу Украины и России. Украинскость в этом подходе уже не отрицалась как нечто противоестественное, лишенное оснований, а концепция объективного единства малороссов и великороссов сменялась идеей единства русских и украинцев, основанного на истории и воле. Как правило, эта воля виделась предопределенной, обусловленной своеобразными семейными узами. Теперь русское «идеальное Отечество» становилось «семейной собственностью», а отношения членов семьи и их иерархия определялись в категориях братства, где роль старшего принадлежала русским.

Эти взгляды, полуофициально принятые в советское время, в превращенной форме дожили до сегодняшнего дня. А. И. Солженицын, например, в своем знаменитом эссе 1990 г. «Как нам обустроить Россию» считал вполне возможным, а в некоторых случаях и весьма желательным отделение Прибалтики, Кавказа и Средней Азии, но настаивал на сохранении единства России, Украины, Белоруссии и Северного Казахстана с преобладанием восточнославянского населения. Вспомним, как М. С. Горбачев накануне референдума о независимости Украины в своем обращении говорил, что не может представить Союз без Украины. Вряд ли он смог бы с той же искренностью и надеждой, что будет понят, сказать это в обращении к гражданам Таджикистана или Литвы. И снова проблема отнюдь не сводилась к размеру и ресурсам Украины: Уход Украины означал отвержение тех уз и ценностей, которые, казалось, должны были устоять после краха коммунизма, и потому этот уход был столь болезненно пережит в России, да и многими на Украине [726]. Впрочем, вернее будет сказать, переживается. «Будем сохранять теплое чувство единого треславянского народа: «А вы, украинцы, как и белорусы,— все равно наши братья!» — это уже цитата из последней книги Солженицына 

[727]. Рассказанная нами история проекта большой русской нации и его краха завершена, но отголоски тех идей и сюжетов в новых условиях, в новых формах хорошо различимы и сегодня._|240

Приложение 1

Циркуляр министра внутренних дел П. А. Валуева Киевскому, Московскому и Петербургскому цензурным комитетам от 18 июля 1863 г. [728]

Давно уже идут споры в нашей печати о возможности существования самостоятельной малороссийской литературы. Поводом к этим спорам служили произведения некоторых писателей, отличавшихся более или менее замечательным талантом или своею оригинальностью. В последнее время вопрос о малороссийской литературе получил иной характер вследствие обстоятельств чисто политических, не имеющих никакого отношения к интересам собственно литературным. Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы Южной России, ныне же приверженцы малороссийской народности обратили свои виды на массу непросвещенную, и те из них, которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись, под предлогом распространения грамотности и просвещения, за издание книг для первоначального чтения, букварей, грамматик, географий и т. п. В числе подобных деятелей находилось множество лиц, о преступных действиях которых производилось следственное дело в особой комиссии.