Укрощение огня

– Ничего подобного! – закричал Ирнон и сильно толкнул Герцера в грудь, тот споткнулся и зашатался.

– Ага! – Откуда ни возьмись, появился Джоди; он схватил Герцера сзади за руки, как раз когда тот приготовился к прыжку. – Нет! Никаких драк! Герцер, Ирнон, вы оба останетесь без обеда!

– Что?! – Герцер пытался высвободить руки. – Я всего-навсего пытался сделать так, чтобы он работал!

– Этот парень висит на своем конце пилы, – с вызовом заявил Ирнон и скрестил руки на груди. – А потом еще обвиняет меня в том, что я отлыниваю. Я не собираюсь этого терпеть. А оставлять человека без обеда, когда он защищает себя, недопустимо!

– Я могу оставить тебя без обеда, Брук, если сочту, что ты не так на меня посмотрел, – строго выговорил Джоди. – Если спросишь меня, то я скажу, что отлынивает не Герцер. – Но за драку без обеда останетесь оба. А теперь можете уходить вообще или снова приступайте к работе. Мне все равно.

Потом он выпустил Герцера и спросил его:

– Сможешь закончить работу?

– Да, – ответил юноша; он оторвал кожу со сбитых мозолей. Времени было еще мало, а он уже хотел есть. Без обеда работать будет нелегко. – Но драку затеял не я.

– Если возникнут еще проблемы, сразу обращайся ко мне, – сказал Джоди. – Но никаких драк.

– Я пытался…

– Никаких драк! – с угрозой проговорил Джоди. – Обращайся ко мне.

– Хорошо, обращусь, – спокойно сказал Герцер, поворачиваясь к начальнику. – Меня не волнует, как вы там меня наказали, но пилить это огромное дерево с таким лоботрясом я не собираюсь.

– Ах ты чертов юнец! – И Ирнон бросился вперед.

– Тихо! – Джоди встал между ними. – Следи за тем, что говоришь, Герцер. Хорошо, если не можете работать вдвоем, не надо. – Он огляделся, никто вокруг не работал, все наблюдали за сценой, и Джоди покачал головой. – Мы что тут, спектакль разыгрываем? – закричал он. – Вы не на представлении менестрелей! Быстро за работу! – Потом подозвал одного из мужчин: – Темпи, иди-ка сюда!

Молодой человек подошел к ним, и Джоди сказал, обращаясь к Герцеру:

– Иди обрубай ветки, если в паре работать не можешь.

– Могу… – горячо запротестовал Герцер.

– Иди. – И Джоди показал на топор, который выпустил из рук Темпи.

Топор был с широким лезвием, на конце треугольной рукоятки был круглый набалдашник. Он больше походил на боевой топор, но зато был достаточно острым, и Герцер с пылом принялся за работу. Дерево было огромным, как и остальные вокруг, ветви у него были короткие, но расположены часто, толстые у основания, и рубить их было непросто. Но для Герцера это было как раз то, что надо. Всю свою злость и ярость от несправедливости происшедшего он вложил в работу. Юноша методично бил топором по веткам и понемногу успокаивался. Он уже мог спокойно рассуждать.

– Сбавь темп, иначе загубишь себя, – подошла сзади Кортни.

В тот же миг топор соскользнул с ветки и чуть не вонзился ему в ногу, Герцер отпрыгнул, потом осторожно положил топор. Он тяжело дышал.

– Абсолютная правда, – ответил он и повернулся к девушке.

Кое-кто из женщин тоже присоединились к мужчинам, но физически более сильным мужчинам было намного легче обрубать ветви. Поэтому три женщины, Кортни, Нергуй Словаг и Хсу Шилан, постепенно перешли к работе «полегче»: оттаскивали в сторону ветви, заменяли сломанные орудия труда, приносили рабочим пить. Но две женщины все еще продолжали работать наравне с мужчинами, будто пытаясь доказать, что ничем не хуже, а может, и лучше. Одна из них, Динн Аллен, работала так же рьяно, как Герцер; вторая, Карлин Каракас, наверняка прошла серьезные операции по биоскульптурированию – она была более двух метров ростом, а телом напоминала мужчину-культуриста. Довольно хрупкая Динн, однако, в работе не уступала своей крупной подруге. Она как раз тащила огромную ветку, а так как работала она не хуже мужчин, Джоди и не предлагал ей уйти.

Кортни протянула Герцеру глиняную кружку, наполовину наполненную водой.

Молодой человек покачал головой, опрокинул кружку, а потом уставился на нее. Сделана она была плохо, в одном месте даже остался отпечаток пальца, поверху уже пошла трещина, да и получилась кружка пористой, так что влага просачивалась наружу.

И тут вдруг Герцер понял, что сдерживаться больше не может. Ведь у него нет выхода: либо работай, либо умирай с голоду. А назад пути нет, никогда. Ему вдруг так захотелось снова взглянуть на свой маленький лесной домик. Для него он никогда не являлся чем-то особенным, просто место, где можно было поспать и хранить свои самые ценные вещи, но он так хотел оказаться сейчас в собственной постели и чтобы джинн принес ему стакан пива и большой кусок жареного мяса. Пусть все, что его окружает, окажется просто сном, чужим сном, а он сейчас проснется и очутится дома.

– Вид у тебя, будто убили твою любимую собаку, – заметила Кортни. – Может, вода плохая?

– Нет. – Герцер изо всех сил старался не разрыдаться. – Нет, просто… я вдруг осознал нашу действительность. Всю оставшуюся жизнь мы будем жить вот так!

– Ну, будем надеяться, что нет, – весело ответила ему Кортни, потом мрачно кивнула: – Хотя… кто знает.