Читаем Укрощение строптивой полностью

Тогда, когда будет стоять на моем месте и глядеть на вас.


Транио


Но расскажи нам твои старые новости!


Бьонделло


Ну как же! Петруччо едет в новой шляпе и старой куртке, в старых, трижды лицованных штанах; сапоги его служили свечными ящиками — один застегнут пряжкой, другой подвязан шнурком; старый ржавый меч из городского арсенала с изломанной рукояткой, отбитым острием и без ножен. На лошади — изъеденное молью седло, и стремена друг с другом в родстве не состояли. Вдобавок еще лошадь больна сапом, холка сбита, зубы шатаются, селезенка екает, кожа в болячках, суставы распухли; страдает желтухой и головокружением; ее грызут глисты, спина с изъяном, лопатки торчат, на передние ноги припадает, удила сломаны, а недоуздок из бараньей кожи, да его, видно, так часто натягивали, чтобы лошадь не свалилась, что он разорвался и теперь в нескольких местах связан узлами. Подпруга сшита из шести кусков, а подхвостник бархатный, с дамского седла; на нем именные буквы, красиво выложенные гвоздиками, и связан он бечевкой.


Баптиста


А кто едет с ним?


Бьонделло


Ах, синьор, его слуга, разукрашенный не хуже лошади. На одной ноге у него бумажный чулок, на другой шерстяная гетра, и подвязаны они синим и красным шнурками. Старая шляпа, а вместо пера воткнуто сорок пестрых лент. Чудовище, истинное чудовище по наряду, и не похож ни на христианского лакея, ни на человеческого слугу.


Транио


Не зря Петруччо так смешно наряжен,

Обычно он как принято одет.


Баптиста


Я рад, что он явился, в каком бы он виде ни прибыл.


Бьонделло


Нет, синьор, он не прибыл.


Баптиста


Разве ты не сказал, что он прибыл?


Бьонделло


Кто? Петруччо прибыл?


Баптиста


Ну да; Петруччо прибыл.


Бьонделло


Нет, синьор; я сказал, что его лошадь прибыла, а он сидит на спине у нее.


Баптиста


Да ведь это одно и то же.


Бьонделло


Где видано такое?

Тут дело не простое;38

Ведь конь и господин,

Хоть больше, чем один,

А все-таки не двое.


Входят Петруччо и Грумио.


Петруччо


Куда все подевались? Эй, кто дома?


Баптиста


Вы в добром здравии?


Петруччо


Куда там в добром!..


Баптиста


Но не хромаете?


Транио


Сказать по правде,

Одеты вы не так, как подобает.


Петруччо


И в лучшем платье я спешил бы так же. —

Где Кет? Где нежная моя невеста?

Как тут мой тесть? Друзья, что ж вы надулись?

Что на меня вы пялите глаза?

Я статуя диковинная, что ли,

Комета иль невиданное чудо?


Баптиста


Синьор, но ведь сегодня ваша свадьба.

Грустили мы, что вас так долго нет;

Теперь грустим сильней, таким вас видя.

Ведь ваш наряд — позор для жениха,

Долой его, он осквернит наш праздник.


Транио


Какие неотложные дела

С невестой разлучили вас, скажите?

И что это за необычный вид?


Петруччо


Рассказ не из коротких — скучно слушать;

Достаточно, что слово я сдержал,

Хоть и пришлось явиться с опозданьем.

Я на досуге оправдаюсь так,

Что, верьте, вы останетесь довольны.

Но где же Кет? Мы долго не видались,

Проходит утро — время в церкви быть.


Транио


Нельзя идти к невесте в этих тряпках,

Зайдем ко мне, наденьте мой костюм.


Петруччо


Нет, не надену; я явлюсь к ней в этом.


Баптиста


Но ведь венчаться так вы не пойдете?


Петруччо


Нет, только так, а не иначе! Хватит!

Она со мной венчается, не с платьем.

Когда бы мог я собственную душу,

Которую она мне поистреплет,

Сменить так просто, как лохмотья эти,

Ей лучше было бы, а мне подавно.

Но что же я, дурак, стою, болтаю,

Когда мне следует спешить к невесте,

С ней поздороваться и закрепить

Свои права над нею поцелуем?


Петруччо и Грумио уходят.


Транио


Он с умыслом так нарядился странно.

Попробуем-ка убедить его

Венчаться в более приличном виде.


Баптиста


Пойду за ним, взгляну, что будет дальше.


Баптиста, Гремио и слуги уходят.


Транио

(к Люченцио)

К любви синьоры вам добавить нужно

Еще согласье вашего отца.

Для этого, как я уж говорил,

Нам нужен подходящий человек.

Не важно, кто он, — мы его научим

И назовем Винченцио из Пизы.

Пускай он здесь поручится за вас

На суммы покрупней, чем я сулил;

Тогда плоды своих надежд пожнете,

И дочку вам отдаст синьор Баптиста.


Люченцио


Когда бы жалкий этот музыкантик

Так не следил за каждым шагом Бьянки,

Я мог бы тайно обвенчаться с нею,

А там — пусть будет против целый свет —

Я за свое сумею постоять.


Транио


Мы это подготовим постепенно

И дело в нашу пользу обернем.

Мы околпачим старикашку Гремио

Ехидного папашу Минола

И влюбчивого музыканта Личио,

Раз это нужно вам, хозяин мой.


Возвращается Гремио.


Вы возвращаетесь из церкви, Гремио?


Гремио


Я прежде так из школы убегал.


Транио


Муж молодой с женою тоже вышли?


Гремио


Мужик он неотесанный — не муж;

Он грубиян и ей себя покажет.


Транио


Как! Он грубей ее? Нет, невозможно!


Гремио


Он дьявол, дьявол, настоящий черт.


Транио


Но и она чертовка, просто ведьма.


Гремио


Она дитя, ягненок рядом с ним.

Послушайте! Когда спросил священник,

Готов ли взять он в жены Катарину,

Он громко завопил: "Да, черт возьми!" —

И начал так отчаянно божиться,

Что ужаснулись все, а сам священник

От перепугу требник уронил;

Когда ж нагнулся, чтоб поднять его,

Жених ему такого дал пинка,

Что поп свалился наземь вместе с книгой.

"Ну, а теперь — загрохотал жених, —

Кому охота, поднимайте их!"


Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное