Укрощение тигра в Париже

Отношения агонизировали… В мае, после очередной стычки, она собрала чемоданы. Однако ночью, накануне запланированного ухода Наташки, они помирились. Она не пошла в кабаре, и они всю ночь нежно делали любовь. Наутро, смущенно оправдавшись перед явившейся за Наташкой и ее чемоданами Аделью, Наташка опять не пошла в кабаре, и они курили гашиш, пили вино и делали любовь…

К одиннадцати утра третьего дня он, движимый силой, встал и ушел к столу. Сел. Последние полгода он больше тупо сидел, глядя на окна учреждения напротив, и не писал. Американского стиля квартира, удобная и просторная, раздражала его, душная своей обыкновенностью… Когда через пару часов Наташка встала, он высунул голову из комнаты, сказал ей «С добрым утром, тайгер!» и опять, как черепаха, втянул голову внутрь. В районе пяти часов он слушал БиБиСи, размахивая гантелями… Все вернулось на круги своя…

Понимая ее и не в силах противиться себе (чувство вины и необходимости сдирало его с постели и швыряло к столу), он время от времени заглядывал в ее дневник, а что она думает о ситуации? Она думала плохо:

«Очень и очень сожалею, что осталась вчера дома. Идиотка… Ему не надо моих переживаний. Я ему ничего не рассказываю. Тем более что и делиться ими неохота. Он все объяснит, разложит по полкам, разобьет вдребезги. Он хуже женщины, для которой прошлого нет. Это хуйня. Для меня прошлое очень много значит. Хотя я прекрасно знаю, что возвращений не бывает… Подумаешь, он сказал, две недели не пила. Вот и подумай. Сам не раз говорил, «какой трезвый, даже противно!»»

«Кто-нибудь пошел бы и купил мне марихуаны. Мне хотелось, чтобы он меня вчера спасал. Своей реальностью, своим существованием рядом. Он слушал БиБиСи».

«Л. ушел на прогулку, послав меня к ебеной матери. На то, что я сказала «Иди с Богом!» Пора бы уже и привыкнуть, что я не оперативный работник. Ему надо жить в армейской казарме, там порядок и все рассчитано до секунд. Я же — существо женского рода, да еще и с менструацией… В принципе ленивая.»

«Пусть он и будет сам, глупо остриженный, с машинками и куриным супом! «Без тебя я бы ходил на парти!» — сказал он мне. Ну, конечно, ходил бы. Ебать-то кого-то надо. А хули же ходить сейчас. Все рядом, тут же…»

«Мы не любим неожиданно… От того, что вдруг бы прикоснулись друг к другу. Все продумано. (Не дай Бог время лишнее потратить… Хотя на мою пизду тратит он его достаточно.) Никогда не было спонтанного, неожиданного. «Пойдем в постель?» Штора задергивается, ноги Раздвигаются…»

«Надоело все. И Лимонов мне надоел».

«Получается: раз не ебемся, то и не любим, то и не ласкаемся, то и не хотим. Но я хочу! Не ебаться! Любить!!! Прижиматься, трогаться, касаться… Ничего этого нет… И все очень скучно и в тягость…»

За вычетом комплимента, что на ее пизду он тратит достаточно времени, он представал из тигриного дневника бесчувственным, по-казарменному организованным несимпатичным суперменом. «Я не такой! — хотелось ему воскликнуть. — Я супермен, но симпатичный. Если бы я был такой, как ты, Наташка, думаешь, разве я прожил бы с тобой, неудобной тигро-женщиной, столько времени?!»

Множество восклицательных знаков украшали страницы дневника тигра. Буквы были резкими и большими. Острые «X», «Ч», «У», «Р» разрезали листы.