Укротители молний

В комнате Толика вспыхивает свет. В нее входит  Т о л и к. Он читает записку, смотрит на часы. Вытаскивает из кармана бутылку водки. Из другого — две воблы. Открывает буфет, достает хлеб, соль. Молча прошелся по комнате, смотрится в зеркало. Откуда-то, словно из-под пола, доносится стонущий голос: «Братцы… за что?.. Не убивайте… Возьмите все… оставьте аттестат и комсомольский билет…»

Т о л и к (испуганно пятится в угол, пугливо озирается). Что это — галлюцинация, барахлят нервы? Какой уж день преследует этот голос. Раньше этого со мной никогда не было.

Вновь возникает приглушенный, стонущий голос: «За что?..»

И правда — за что?.. За что?! За то, что распахнул перед нами душу, угощал на свои деньги?.. Обнимал, как друзей… А мы?.. (Наливает в стакан водку, пьет залпом. Занюхивает хлебом. Заметно опьянел. Берет со стены гитару. Играет и поет.)

Я помню тот Ваинский портИ вид парохода угрюмый,Как шли мы по трапу на борт

В сырые холодные трюмы.От качки болели зэка,Обнявшись, как ро́дные братья.И только порой с языкаСлетали глухие проклятья…Будь проклята ты, Колыма,Что названа чудом планеты,Сойдешь поневоле с ума,Возврата оттуда уж нету.Я знаю, меня ты не ждешь

И писем моих не читаешь,Меня ты встречать не придешь,А если придешь — не узнаешь…

(Подходит к комоду. Берет портрет Катюши. Вглядывается в него.) Почти девочка… Косички, пышный бант, кружевной воротничок. Ты не знаешь, что я вор. Что я сидел в тюрьмах… Не знаешь, что твой друг предательски ограбил хорошего парня. Почему я не сказал тебе, что я сидел в тюрьме? Почему я обманываю тебя? (Ставит портрет на комод. Опускается на диван. Пауза.) Когда же я ее видел в последний раз? Вчера? Да, вчера… Она была здесь. Я лежал пьяный. Я ее обидел. Она заплакала и ушла… (Встает, пьет водку, ложится на диван, беззвучно рыдает.)

Стук в дверь.

(Встает, вытирает слезы рукавом рубахи.)

Войдите.

Входит  К а т ю ш а.

К а т ю ш а. Ты опять пьян? Зачем ты это делаешь?

Т о л и к. Катюша, тебе не понять — зачем я это делаю. У меня вот здесь (показывает на горло) давит… Тяжело…

К а т ю ш а. Я к тебе на минутку. Ты получил мою записку?

Т о л и к. Получил.

К а т ю ш а. Пришла сказать тебе, что сегодня утром ко мне на работу приезжали двое из уголовного розыска, расспрашивали о тебе.

Т о л и к. Обо мне?! Расспрашивали?

К а т ю ш а. Да, о тебе… Спрашивали, где ты живешь, чем занимаешься, когда бываешь дома?

Т о л и к. А еще что спрашивали?

К а т ю ш а. Спрашивали — встречалась ли я с тобой в прошлую субботу.

Т о л и к. В прошлую субботу? Ты дала им мой адрес?

К а т ю ш а. Как же не дать-то? И потом, что здесь особенного?

Т о л и к. Ты умница, что дала им адрес… Я зачем-нибудь им нужен, вот они и спросили. Ступай, Катюшенька, а то тебя начальство ругать будет. Дай я поцелую тебя… В последний раз. (Подходит к ней, нежно целует ее.)

К а т ю ш а (испуганно). Почему последний?

Т о л и к. Сегодня в последний раз.

К а т ю ш а. Больше такими загадками не говори. У меня аж сердце захолонуло. Обещай, что больше не будешь пить. Скажи — не будешь?

Т о л и к (горько). Обещаю… Не буду…

К а т ю ш а (смотрит на часы). Я побежала… А то опоздаю… (Выбегает. Бегом пересекает затемненный двор.)