Укуренный мир. Том 4. Путь домой

Неуловимый удар сердца совпал с достигшим меня удивлением от того, что я так и не ощутил в той чёрной сфере никаких своих клеток, но что-то менять было поздно. Архидемон и Тёмный Бог рождался уже без моего участия и даже всей своей полностью восстановленной силой, я не смог бы вмешаться в этот процесс, ведь сам же и позаботился о безопасности — чтобы, не дай Тьма, второго меня не спаяло со мной первым, пуская все усилия насмарку.

А использованная кровь уже закрутилась в торнадо вокруг призванной души, магические потоки и материя вступили в резонанс, запуская процесс роста. И вот, передо мной уже полностью сформированное тело, мало похожее на меня-Сефирота и меня-Вальтера, зато удивительно сильно на облик моей «Маски Демона», только… с абсолютно чёрным белком в глазах.

Полноценный Тёмный Бог этого мира взглянул в глаза Дракона Тьмы… и наши сознания соприкоснулись.

То же место и время. Некто слегка ошарашенный.

Одномоментное ощущение всего мира из конца в конец осложняло приход в себя и начало трезвого мышления. Слышать, чувствовать, видеть миллиарды жизней, их злобу, обиды, потаённые и грязные желания, всё это… было не сложно. Не больно. Не ошеломляюще. Просто шум города за окном, о существовании которого внезапно вспомнил, но когда ты просыпаешься от такого шума в первый момент всё равно чувствуешь себя ошарашенным.

Мой разум изменился, расширился, чтобы иметь возможность охватить и осознать миллионы направлений одновременно. Не миллиарды — по числу голосов — нет. Услышать, осознать и запомнить абсолютно всё я даже сейчас не мог, лишь долю от общего объёма на которой концентрировал внимание, выхватывая из какофонии шума, но и это было неописуемо новым опытом для сознания. Этот опыт не доставлял дискомфорта, не мешал, но переварить его «спросонья» всё равно было сложно. А ведь он был не один — к нему довеском шла новая сила, возможности, знания… Всё интуитивно понятное, воспринимающееся на подобии рефлексов всплывающих в памяти после долго перерыва в применении. Удивительно приятное и вместе с тем тревожное чувство. На какое-то мгновение на сердце накатила жажда крови, ярость, стремление порабощать и унижать, но они были не моими — внешними, чужеродными и наносными, как навязанное воздействие — и моя Тьма смысла их из разума, как брызги случайной грязи.

Но мгновение растерянности подходило к концу. В теле бурлила бездна энергии, сознание прояснилось, а вместе с ним пришло и понимание происходящего.

Я смотрел в лицо анимешного бисенёна в чёрном кожаном плаще и пытался переварить только что обретённый багаж его знаний. Знаний и чувств, так похожих по структуре и почерку на мои собственные, и в то же время настолько от них отличающиеся, что это вызывало оторопь.

Передо мной находился я сам, точнее, одна из моих вариаций. Эмблема. Такая же, как и я. Являющаяся частью меня и родственной сущностью в той же степени, в какой правая рука приходится левой. И всё бы хорошо, если бы не память, как моя, так и полученная от него, прямо утверждавшая, что мы вообще никак не были друг с другом связаны, а наши создатели совершенно разные граждане. Мы физически не могли быть одним существом. Никак. Этому противоречила вся наша память о становлении теми, кто мы есть. Но мы были. Сам принцип моего призыва, сам принцип установившегося ментального контакта, само строение ядра наших душ — всё это в принципе не предполагало иного. И это коренным образом нарушало мою картину мира.

Если бы не этот откровенно ломающий мозг диссонанс, я бы даже похлопал плану моего визави по сваливанию из этого дурдома, каковым являлся данный мир, но ощущение от понимания того, что я или нихрена не понимаю в магии вообще и теории строения душ в частности, или с памятью у меня далеко не всё так идеально, как я привык думать, и я не в курсе о паре ключевых моментов моей биографии, напрочь отбивали всякое желание оценивать чужие шутки.

– … – мы, словно отражения в зеркале, стояли и смотрели друг на друга, единые и всё-таки разделённые. И я прекрасно знал, видел в его разуме, что сейчас был, буквально, продолжением моего, что он испытывает те же сложности.

– Что же… – нарушил я молчание, задвигая своё изумление и сопутствующие ему вопросы в дальний ящик. Сейчас разбираться с этим было не место и не время, а потом… потом я всегда успею спросить ответы у той, кто точно не остался в стороне от случившегося, – из монолога… я понял… что ты не можешь бросить своих близких из этого мира на произвол судьбы?

– Да, где-то так... – в свою очередь моргнул Сефирот, выныривая из размышлений.

– И не нашёл ничего лучше, чем призвать другую Эмблему самого себя с противоположного конца вселенной и сделать её крайней? – я знал весь ход его размышлений, все эмоции и мысли, да что там? Я буквально пережил их, как собственные, но всё равно не мог поверить.

– Именно. И ты знаешь почему. Они бы ни за что не бросили этот мир. Особенно Рин.

Моя рука звонко встретилась с лицом, а реальность вокруг слегка задрожала реагируя на эмоции.