Укус ящерицы

— Отлично. А теперь позволь прочитать небольшую лекцию по собачьей психологии. Животные реагируют на слоги. Четко дифференцированные отрезки речи. Гвидо — ГВИ-ДО — прекрасное имя, потому что оно состоит из двух легко распознаваемых слогов. Идеальный вариант для существа, у которого мозг размером с небольшую картофелину. Далее. Эти два слога разделены, что очень важно, твердым согласным, артикуляция которого достигается при движении средней части языка вниз, от нёба.

Он хмуро взглянул на нее:

— Не думаю, что собаки разбираются в таких тонкостях.

— А вот и ошибаешься. Разбираются. Не спрашивай, откуда я это узнала — дело было давно, — но можешь мне поверить. Собака с такой замечательной кличкой, как Гвидо, всегда понимает, когда ее зовут. Даже если зовет совсем чужой человек. Слушается она его или нет — это, понятно, уже другой вопрос.

— Ты к чему ведешь?

— А вот к чему. Гвидо — кличка подходящая. Ксеркс — ты произнеси и сам подумай, КСЕ-РР-КСС — ужасная. Ни одного твердого согласного. Ни одного звонкого. Все три — шипящие и рычащие. Пес слышит это день изо дня от Пьеро и узнает только в силу многократного повторения с определенной интонацией. Когда то же самое произносит кто-то другой, для него это звуковая мешанина. Я понятно объясняю?

— Понятно. И что мне делать?

— Вернуться домой. Завтра мы уедем в Рим и уже там попытаемся зажить по-человечески, нормально, если на такое вообще способны дисфункциональные личности вроде нас.

— А пес?

Она убрала ладони с его руки и помахала пальцем у него перед носом.

— Всех спасти невозможно, Джанни. Невозможно. Рано или поздно тебе — как и Нику, и Лео — придется признать тот факт, что потери в нашем мире неизбежны. И еще. Предположим, ты его нашел. И что, черт возьми, дальше?

Лицо Перони приняло вдруг хорошо знакомое ей виновато-хитроватое выражение, и Тереза моментально пожалела, что выскочила с необдуманным вопросом. Тот, чей долг спасать других, всегда знает, куда их потом девать.

— О нет! Нет! Молчи. Опять твой тосканский кузен, да?

— Не совсем. — Он достал из кармана пиджака какие-то сложенные вдвое бумажки с закрученными уголками, положил их на стол, развернул, разгладил. На одном листе стоял слегка смазанный штамп римской квестуры. На двух других можно было рассмотреть черно-белые изображения некоей деревенской фермы, размером ненамного больше лачуги Пьеро Скакки. — Я все равно собирался их показать. Начальство предлагает сделать перерыв. Мне, Нику и Фальконе. В Риме сейчас такое популярно. Можно передохнуть, набраться сил, куда-то съездить. В таком роде.

Тереза тоже слышала кое-что о таких штучках. Обычно взять паузу предлагали тем, кому начальство не могло найти применения. Она с сомнением покачала головой:

— Другими словами, они как бы говорят: «Платить мы тебе пока будем, но ты отвали подальше и под ногами не путайся». Я правильно понимаю?

— Работа остается за тобой, и вернуться можно всегда, когда только пожелаешь. Ты просто исчезаешь с горизонта. На шесть месяцев. Можно и больше. На год. Решаешь сам. — Он облизнул губы. — А можно уйти и насовсем. У моего кузена Марио лишняя ферма. Вот эта самая. Свиньи. Продать никак не получается так что я могу взять ее бесплатно. На какое-то время. Попробовать. Посмотреть, потянули.

У нее даже дыхание перехватило.

— Так ты что же, меняешь меня на свиней?

— Конечно, нет! Как ты могла такое подумать! Ферму я возьму только в том случае, если и ты тоже сделаешь перерыв. Дело не трудное. Я сам видел ребят…

— Стоп. Читай по губам. Я не собираюсь разводить свиней.

— Ладно. — Перони пожал плечами. — Но врачи-то везде нужны. Будешь работать в городе. Люди там очень милые…

— Так ты уже и справки навел?

— Вроде того. Но я никому ничего не обещал. По крайне мере… — Он вздохнул и стиснул ее пальцы своими. Толстыми. — Я подумал, что, может быть, пора попробовать что-то другое. Лео в любом случае выбыл из строя на несколько месяцев. У Ника свои планы.

Что-то другое. Без трупов. Без морга. Без расписанного до мелочей бюджета. Квартиру можно сдать. Вернуться к нормальной жизни. Общаться с живыми людьми. Соблазнительно. Проблема только в том, что она сомневалась в собственной смелости.

— Я просто думал, не больше того. Конечно, надо было рассказать тебе раньше, когда пришла бумага. Извини. Глупо вышло.

— Ты понимаешь, что может получиться? Что мы никогда уже не вернемся в Рим. И не будет ни квестуры, ни трупов, ни азарта.

— А что, был азарт?

— Иногда. Почему мы и вместе, да?

— Ну да, только…

— Что? Мы делаем то, что у нас получается. Мы все. Единственная проблема в том, что вы трое не умеете вовремя остановиться. Идете напрямик и в результате получаете что получаете. С этим надо кончать.

Он насупился:

— Может, у нас по-другому не выходит?

— Так пора бы научиться!

Возражать он не стал. Перони был из тех, кто всегда готов рассмотреть альтернативный вариант. Иногда ее это раздражало.

— Ладно. Так мы уходим в отпуск? — Она посмотрела ему в глаза.

— Ты действительно этого хочешь?

— Не знаю. А ты что думаешь?

— Думаю, нам надо найти пса.

— Ты ведь его уже похоронила!