Улан. Трилогия

Зелёною весной под старою соснойС любимою Ванюша прощается,Кольчугой он звенит и нежно говорит —Не плачь, не плачь, Маруся-красавица.Маруся молчит и слёзы льёт,От грусти болит душа её.Кап-кап-кап, из ясных глаз МарусиКапают слёзы на копье.Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси

Капают горькие, капают, кап-кап,Капают прямо на копьё.Студёною зимой опять же под соснойС любимою Ванюша встречается,Кольчугой вновь звенит и нежно говорит —Вернулся я к тебе, раскрасавица.Маруся от счастья слёзы льёт,Как гусли душа её поёт.Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси

Капают слёзы на копье.Кап-кап-кап, из ясных глаз МарусиКапают сладкие, капают, кап-кап,Капают прямо на копьё.Маруся от счастья слёзы льёт,Как гусли душа её поёт.Кап-кап-кап, из ясных глаз МарусиКапают слёзы на копье.Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси

Капают сладкие, капают, кап-кап,Капают прямо на копьё.

На лицах появились улыбки, послышались шутки и кое-кто из улан отстал, клятвенно обещая догнать – вот только попрощается как следует со своей Марусей!

— Молодец, сильно настрой поднял, — сказал ему подъехавший поручик.

Вообще, случай с удачным внедрением поэзии был редким – всего несколько стихов и песен удостоились признания сослуживцев – и это при том, что он старался отбирать их очень тщательно.

— Да… Здесь Высоцкого не "перепоёшь", как ни старайся, — в один из "поэтических" дней сам с собой разговаривал парень – была у него такая привычка.

— Вот взять к примеру "Прощание Славянки"… Песня гениальная, но… Не подходит в принципе – там же есть такие строки – как "Где Илья твой и где твой Добрыня" и "Встань за веру, Русская земля". Красиво? Да охренеть как! Но вот здесь и сейчас это однозначно не пойдёт. Почему? Так она очень хорошо ложится на чаяния староверов, против которых ведётся настоящий террор. Илья с Добрыней – обращение к "Старине", да и "Встань за веру" именно так говорят староверы. Так что… М-да, вряд ли из меня получится местный вариант Пушкина…"

Ну да – спортсмен был честолюбив, и зная массу песен и стихов, надеялся как-то выделиться. Мир он решил считать параллельным, так что "обкрадывать" поэтов не стеснялся. Но пока не слишком-то получалось – знал-то он в основном песни, причём современные, а со стихами того же Пушкина дела обстояли куда скромней.

Часть вторая – война 

Глава первая

Два года – срок немалый, особенное если это – военные года. За время войны против Пруссии Игорь подрос – как буквально, так и в чинах.

— Сержант! Готов кулеш, иди пробу снимай, — позвал его Андрей.

Достав ложку из внутреннего кармана, спортсмен подул и осторожно попробовал.

— С зайчатиной? — спросил он подобревшим голосом.

— А то! Выскочил шальной, ну мы его и того… Мяса в ём на один укус, ну так хоть кулеш духовитый получился.

Пообедав, разошлись по своим делам – рота недавно прогулялась по прусским тылам и люди вымотались, так что с учениями он никого не заморачивал. Да – именно он. Рысьев пошёл на повышение, получив ротмистра и батальон (ротмистр Пушкарёв – увы…), ну а ротой… Ротой формально командовал молоденький поручик, присланный из России – уже четвёртый на памяти попаданца.

Командование таких вот… офицеров заключалось в том, чтобы скакать с саблей или пикой впереди эскадрона, командуя зычным голосом. Да и то – уланы предварительно оглядывались на своего сержанта…

Ну да – как-то так сложилось, что в реальности уже более полугода ротой командовал именно он – как в бою, так и по хозяйственным делам. Формальные же командиры роты присылались за чинами – очень уж удачно действовал полк. Однако чтобы нормально командовать, нужно хотя бы понимать – что же такое – Новгородский уланский полк. Поскольку был он уникальным воинским подразделением, то понимали это не все.

Так что… Двое таких непонимающих уже слегли, ну а один и в самом деле заработал желанное повышение и быстро перевёлся в кирасиры – служба там была полегче. Да, тоже непросто, да и отнюдь небезопасно, но дело в том, что кирасиры участвовали только в крупных сражениях – за редким исключением, а вот уланы занимались ещё и охраной штабов, рейдами по вражеским тылам… Хорошо ещё, что разведкой заниматься пока не заставляли – тут была вотчина казаков.