Улав, сын Аудуна из Хествикена

– Вовсе нет! – воскликнул отец Халбьерн, резко взмахнув рукой. – Ты слыхал про волчонка – так называли сына опального в прежние времена. Прежде лесного человека почитали умершим, а жену его – вдовою. А коли его миловали, надлежало ему просить ее родичей позволения снова играть свадьбу. Но ты, верно, понимаешь, что такой закон не годится для крещеных людей – ни грех, ни приговор не могут расторгнуть брачные узы между мужем и женою.

– Ее родня не желала признать законным браком то, что было меж нами в молодые годы, – сказал Улав. – Они согласились на наш брак лишь после рождения Эйрика.

– Не тревожься о том. Рожден мальчик в законном браке или нет, теперь у него те же самые права, раз вы поженились с согласия ее родни, и никто не может оспаривать законность этого брака.

– Стало быть, – спросил Улав, – Аудун никак не может обойти Эйрика и отнять у него право старшего сына?

– Нет, не может, – твердо ответил священник.

– Да я просто спросил, чтобы точно знать.

– Что ж, это вполне естественно.

Улав поблагодарил священника за науку.

Когда мать еще лежала в постели, Эйрик начал рассказывать про какую-то Тетрабассу. Сперва взрослые решили, что это нищенка – сейчас, когда дом ломился от еды и питья, их приходило больше, чем когда-либо.

Да, Эйрик сказал, что Тетрабасса – это старушка с торбой. А один раз он сказал, что Тетрабасса приходила играть с ним на поле за сараем. Там, на лугу, была лощинка, где он любил играть. Теперь он уверял, что Тетрабасса – маленькая девочка. Никто на это не обратил особого внимания – все привыкли к его чудным речам.

Но немного погодя стал Эйрик рассказывать про других своих друзей, и у всех у них были такие чудные имена: Таурагаура, Сильварп, Скульурм, Дельвандаг и синяя Колмурна – не разберешь, то ли это мужчины, то ли женщины, взрослые или дети.

Домочадцы начали тревожиться. Еще случалось, что люди покидали дом и усадьбу, все до единого, от мала до велика, и уходили в лес – либо от суда бежали, либо до того обнищали, что уж лучше в лесу жить, по крайности летом, чем справлять поденную работу по дворам. Как раз об эту пору пропала со двора тучная овца, и домашние решили: верно, дружки Эйрика и есть лесные бродяжки, которые тем и живут, что здесь стянут, там украдут. Когда Эйрик играл в лощине, люди не спускали с него глаз – не подойдут ли к нему чужие, дети либо взрослые. Но никого они так и не увидели. А мертвая овца всплыла на заливе – она свалилась со скалы.

Теперь в Хествикене перепугались не на шутку. Ведь это мог быть и подземный народец. У Эйрика выспрашивали, ведомо ли ему, откуда они приходят. Да, они приходят из-под камней. Когда же он увидел, как все испугались, он и сам задрожал от страха. Нет, нет, они приезжают из города, сказал он. На санях. А может, и приплывают на корабле, поправился он, когда Улав сказал, что летом на санях из Осло не приедешь, и нечего нести чепуху. Да нет же, конечно, они из лесу. Таурагаура сказывала, что они живут в лесу. Теперь он чаще всего говорил про Таурагауру.

Ингунн была просто в отчаянии. Это, видно, злые тролли крадут счастье со двора в каждом колене их рода. Теперь они собрались украсть ее дитя. Эйрика заперли на женской половине и караулили. Он болтал неумолчно о своих дружках, и мать чуть ума не лишилась с горя. Она велела Улаву привести священника.

– А не врешь ли ты все, Эйрик? – строго спросил его Улав однажды, посидев да послушав, как мальчик отвечает на тревожные вопросы матери.

Эйрик глянул на отца широко раскрытыми испуганными карими глазами и сильно затряс головой.

– Коли я замечу когда, что ты говоришь неправду, пеняй на себя. Так и знай.

Эйрик смотрел на отца недоумевая. Казалось, он не понимал, о чем тот говорит.

Но Улав стал подозревать, что мальчишка все насочинял, хотя это представлялось ему нелепым, – на что ребенку придумывать столь бесполезные и вздорные небылицы! И на другой день, когда Улав отправился с работником косить траву на лугу возле лощины, он взял Эйрика с собой, наперед обещав Ингунн, что не спустит глаз с мальчика.

Так он и сделал – то и дело поглядывал на мальчонку. Эйрик сидел себе тихонько и послушно в своей ямке, играл ракушками и камешками, подаренными ему рыбаками. Он все время был один.

Когда же работник вместе с девушками ушел полдничать, Улав подошел к Эйрику.

– Сегодня они к тебе не приходили – Тетрабасса, Скульурм и остальные?

– Приходили, – просиял Эйрик и стал рассказывать, в какие игры они играли на этот раз.

– Ну и врешь же ты, парень, – строго сказал Улав. – Я все время глядел на тебя, здесь никого не было.

– Они удрали, как ты подошел, испугались твоей косы.

– Куда же они подевались, по какой дороге пошли?

– Ясное дело, домой пошли.

– Домой? А в какую сторону?

Эйрик нерешительно и немного боязливо глянул на отца. Но тут же глазенки его засветились.

– Пойдем туда, батюшка! – Он протянул отцу ручонку.

Улав повесил косу на дерево.

– Ну что ж, пошли, коли так!

Эйрик повел его к дому, потом на тун и на гору к западу от дома, откуда виден фьорд.