Улав, сын Аудуна из Хествикена

Секира Эттарфюльгья все время хранилась у доминиканцев в Хамаре. Когда же окружной наместник забирал движимое имущество Улава, брат Вегард припрятал ее. Он сказал, что грех этот невелик, ибо секира, более ста лет переходившая по наследству в роду Улава, не должна попасть в чужие руки, покуда он жив. Когда же Улав вернулся в Хамар, брат Вегард был в Рендале и толковал тамошним крестьянам «Отче наш» и ангельское благовещение. Он составил о том четыре великолепных проповеди и разъезжал с ними летом по всей епархии. Но Улав разыскал настоятеля и открыто, при народе покаялся в монастырской церкви в убийстве. После того настоятель вернул ему секиру. Но когда Улав снова отправился на юг, он оставил ее на сохранение у монахов.

Колбейн разъярился сверх всякой меры, когда Ивар обратился к нему от имени Улава, желая вести переговоры о замирении. Никогда в жизни не примет он пеню за убийство Эйнара!.. Пусть Улав, сын Аудуна, останется с неискупленным грехом на совести, а что до Ингунн, пусть ее сидит в девках, лишенная наследства и обесчещенная бесприданница. Раз уж она, неблагодарная, не пожелала взять в мужья челядинца или мелкого крестьянина, какого могли бы раздобыть опозоренной женщине ее родичи.

Ивар только смеялся, слушая сводного брата. Колбейн, должно быть, ума решился, раз не понимает, в какое время живет. Ежели король пожелает даровать Улаву охранную грамоту, то Колбейн пускай себе отказывается на здоровье от пени. Серебро пускай валяется на церковном холме на радость сорокам и бродягам, которые его подберут. А Улав будет себе преспокойно сидеть в Хествикене. Что же до его помолвки с Ингунн, то неразумно твердить – дескать, эта давнишняя брачная сделка вовсе не была решенной. Ну, а ежели Улав и опередил их в тот раз, когда они намеревались отдать его невесту Хокону, сыну Гаута, то после все сладилось как нельзя лучше. Ему, Ивару, по душе, что родич их уже в ранней юности доказал: он не позволит водить себя за нос, лишив законных прав.

Хокон же, сын Гаута, вел ныне тяжбу с родичами жены о наследстве, которое потребовал от имени Туры. Но Ивару и в голову не приходило хвалить этого свойственника за таковую доблесть. Из-за этой распри он и дал Хокону прозвище – Пукун. Потому-то Хокон с Турой держались нынешней осенью подальше от родичей, меж тем как Ивар и Магнхильд старались изо всех сил устроить замужество Ингунн.

Хафтур, сын Колбейна, встретился с Иваром в Берге, дабы повести переговоры о деле Улава. Хафтур был суров и холоден, но по-своему справедлив и намного умнее своего отца. Он вполне разумел, что коль скоро у Улава, сына Аудуна, объявились могущественные друзья, которые сумеют отстоять его права, толку не будет, ежели Колбейн станет чинить Улаву препятствия в их замирении. Единственное, на что они могут рассчитывать, – это как можно большая пеня.

Все это немало радовало Ингунн. Она принимала каждый подарок как залог того, что скоро ей вернут Улава, и тогда уж он увезет ее к себе домой. Она так тосковала по нему… И все же, когда он был с ней в последний раз, он так мало с ней говорил. Она понимала: это подсказывал ему разум; ему надобно было более думать о том, как завоевать дружбу ее родичей и сохранить имущество их обоих. Она верила – стоит ему лишь взять ее в жены, и он станет любить ее, как в прежние дни. Хотя он уже не был столь ослеплен любовью и горяч, как тогда. Став взрослым, он переменился; лишь глядя на него, она по-настоящему поняла, сколько лет прошло с тех пор, когда они детьми жили во Фреттастейне.

Когда следующей весной, после троицы, Хафтур, сын Колбейна явился получить вторую долю пени за убийство Эйнара, он привез в Берг и вести об Улаве.

Первую долю Улав велел выплатить в Хамаре на четвертой неделе великого поста. Немецкий купец из Осло привез туда серебро, а Ивар встретился с ним; Хафтур же принял пеню, чтобы передать ее отцу. Следующую долю надо было выплатить теперь, после троицы. А последнюю Улав сам намеревался вручить душеприказчикам Эйнара на летнем тинге, который собирался в Хамаре из года в год, после того, как кончался тинг в Эйдсиве. А потом уже Улав должен был получить Ингунн из рук ее родичей.