Улица Пяти Лун

— Простите?.. — Глаза Федера сверлили мой натянувшийся свитерок. — A... verzeihen Sie, Fraulein Doctor [6]... Нет, не связывались. Коли на то пошло, этот человек не совершил никакого преступления, если не считать того, что умер.

— Руководство музея весьма обеспокоено.

— Да, я прекрасно понимаю. И все же, фрейлейн доктор, есть ли реальные причины для подозрений? Мы, как и все полицейские службы сейчас, очень перегружены. Нам некогда продохнуть от уже совершенныхпреступлений. Где мы возьмем время и деньги, чтобы проверять какие-то неясные теории? Если музей желает провести расследование сам, мы окажем ему всяческую поддержку, но я не вижу... То есть я не сомневаюсь в вашем уме, фрейлейн доктор, но...

— Да не собираюсь я гоняться за преступниками по темным переулкам! — Мы непринужденно рассмеялись. Зубы у герра Федера были очень большими, очень белыми и идеально квадратными. — Но, — продолжала я, — хотелось бы побольше узнать об этом деле. Я в любом случае намеревалась взять отпуск, и герр профессор Шмидт предложил мне навести справки. И вот еще что... честно говоря, я не прочь взглянуть на труп.

Не знаю, как это у меня вырвалось. Я отнюдь не брезглива, но и не большая любительница мертвецов. Просто ничего другого не пришло на ум. У меня не было никакой иной зацепки.

Стоя в холодной белой комнате, я пожалела о своей опрометчивости. Запах в этой юдоли скорби был весьма примечателен: вонь карболки мешалась с другим, куда более навязчивым ароматом. Служитель театральным жестом отдернул белую простыню, и я невольно содрогнулась, глядя на неподвижное, мертвое лицо. Напоминание о том, что я тоже смертна. В самом лице не было ничего отвратительного.

Мужчина средних лет, неприметный, самой прозаической внешности: смерть сгладила черты, лишила индивидуальности. Густые черные брови, седеющие волосы, кожа то ли загорелая, то ли смуглая от природы. Губы чересчур припухлые. Глаза закрыты.

— Спасибо, — пробормотала я, отворачиваясь.

В кабинете квадратнозубый Федер предложил мне глоток бренди. Разумеется, я не нуждалась в искусственных стимуляторах, но не хотелось развенчивать мужской миф о женской чувствительности.

— Он похож на южанина, — сказала я, судорожно глотая бренди. А неплохие напитки потребляют в полиции.

— Да, вы правы. — Федер облокотился на стол, осторожно держа стакан в тонких нервных пальцах, которые совершенно не сочетались с большими квадратными зубами. — Наверное, испанец или итальянец. К сожалению, мы не нашли при нем никаких документов.

— Подозрительно.

— Совсем не обязательно. Этот человек несколько часов пролежал в переулке, сколько именно, так и не установили. Вполне возможно, его обобрал случайный грабитель. Если при нем был бумажник, то его прихватили ради денег. А документы наверняка находились в бумажнике. В криминальной среде паспорт всегда в цене.

— Ну да, — с готовностью согласилась я. — А драгоценность глупый воришка не заметил, поскольку Талисман был зашит в одежду.

— Именно так. В карманах осталась всякая всячина, которая вряд ли заинтересовала бы вора. Платок, ключи...

— Ключи? От чего?

Федер выразительно пожал плечами:

— Кто знает, фрейлейн доктор? Уж точно не от машины. Если у покойного и была квартира, то как выяснить, где она находится? Мы навели справки в гостиницах, но это ничего не дало. Разумеется, нельзя исключать, что он лишь вчера приехал в Мюнхен и не успел поселиться в гостинице. Вас интересует содержимое его карманов?

— Наверное, стоит взглянуть, — хмуро буркнула я, разглядывая пустой бокал.

Ничего из ряда вон выходящего я не ждала увидеть. Просто считала, что нельзя упускать ни одной возможности зацепиться. Откуда мне было знать, что в этой жалкой кучке лежит ключ, который позволит отпереть шкатулку?

Ключом оказался сложенный клочок бумаги. Точнее, клочков было несколько — в основном квитанции на мелкие суммы. И среди счетов и квитанций затесался листок, вырванный из блокнота. Я повертела бумажку в руках. 37. Вот что там было написано. Просто число 37. Семерка перечеркнута, как это принято у европейцев, не способных отличить семерку от единицы. А рядом... Я нахмурилась. Больше всего это напоминало обрезки ногтей. Примерно вот так это выглядело:

37 ^ ^ ^ ^ ^

Я сидела и таращилась на эти загадочные ногти-иероглифы, пока мои тщетные размышления не прервал герр Федер.

— Ребус какой-то, — сказал он пренебрежительно. — Не вижу в нем никакого смысла. Да и вообще, шифрованные сообщения бывают только в шпионских книжках, разве не так?

— Истинная правда, — согласилась я.

Герр Федер рассмеялся:

— Наверное, это адрес маникюрши.

— Кстати, как у него с ногтями? — встрепенулась я. — Ухоженные?

— Я бы не сказал. — Герр Федер укоризненно посмотрел на меня. — Я просто пошутил, фрейлейн доктор.

— А-а... — захихикала я послушно. — А-а, пошутили... Адрес маникюрши... Ужасно остроумно, герр Федер, просто ужасно.