Улица Полумесяца

Для начала они увидели лишь прелестные снимки разнообразных юных особ в довольно традиционных позах с кроткими личиками, обращенными к объективу камеры. Одни выглядели неловко смущенными, другие смело и даже вызывающе улыбались. Казалось, им не на что было обижаться – за исключением, вероятно, того, что их лишали части прибыли. Но, с другой стороны, учитывая дороговизну фотокамер, пленки, проявляющих химикатов и прочего оборудования, их доля все равно могла быть ничтожно мала. Сами открытки продавались по несколько пенсов за штуку, и все они были хорошего качества. Главный выигрыш заключался в удовольствии, получаемом от процесса творчества и от последующего обладания снимками.

– И это все, что у вас есть? – спросил Питт, не надеясь узнать больше ничего ценного. Вопрос он задал скорее в силу привычки скрупулезного уточнения всех деталей.

Они находились поблизости от Пиккадилли, на Хаф-Мун-стрит[36], в маленькой лавке, торговавшей табаком и книгами, где книжные полки громоздились на скрипевшем под ногами дощатом полу. Воздух пропитался запахами кожаных переплетов и нюхательного табака.

– В общем, да… – неуверенно протянул продавец. – Остальные в основном такие же или им подобные. Только и всего.

В его тоне прозвучала странная нарочитая откровенность, насторожившая суперинтенданта. Он не был уверен, что торговец солгал, но почувствовал это.

– Я хочу взглянуть на них, – решительно заявил он.

Им предоставили еще несколько дюжин открыток, и они с Телманом быстро просмотрели их. Композиции отличались богатым разнообразием: на одних запечатлелись идиллические пейзажи с красотками на переднем плане, на других – интерьеры гостиных… Имелись также художественные портреты с изысканными позами. Многие модели выглядели совершенно невинно и, очевидно, случайно попали в натурщицы. Питт заметил знакомые снимки в округлых рамках и своеобразные виды листвы с игрой света и тени, которые ему показывали молодые люди в студии фотоклуба. Ему даже показалось, что он узнал некоторые парковые участки Хэмпстед-Хит.

Некоторые снимки свидетельствовали о большем профессионализме: они отличались более тонким отражением световых бликов и более естественными позами натурщиц. Видимо, их сделали энтузиасты, имевшие больше опыта и значительно больше таланта.

– Мне нравятся эти круглые рамки, – заметил Телман, перебирая открытки. – Я имею в виду саму форму. Хотя, с другой стороны, в таких открытках много пустого пространства, и в общем, я сказал бы, что квадратные – более полноценны в каком-то смысле. Хотя все они какие-то странные, таких барышень не встретишь на улицах, скорее уж… ну не знаю…

– Квадратные снимки? – заинтересованно спросил Питт.

– Да, вот они. Их тут полдюжины или около того. – Сэмюэль передал ему четыре открытки.

Томас оценивающе взглянул на эти портреты. Первый был хорошо снят, но выглядел обычно, зато еще один производил поистине оригинальное впечатление. На снимке была девушка с темными локонами, беспорядочно взметнувшимися вокруг ее смеющегося лица. На заднем плане поблескивала река и маячили какие-то туманные фигуры – лишь нечеткие силуэты. Натурщица выглядела счастливой и готовой к любым развлечениям: с такого рода девушкой большинство мужчин с удовольствием провели бы денек-другой. Фотографу удалось поймать идеальный момент.

Следующий портрет тоже был оригинален, но совершенно по-другому. Модель на нем отличалась почти неземной красотой. Она не смотрела в камеру, и ее волосы образовывали солнечный ореол в световом луче. Платье ее слегка соскользнуло с плеч, обнажив часть бледного, шелковисто поблескивающего тела. Великолепная смесь невинности и эротики. Красотка легко опиралась в колонну – то ли каменную, то ли гипсовую, – увитую виноградной лозой.

Питт вспомнил, что уже видел нечто подобное, но не смог осознать, что именно.

Последняя открытка запечатлела строгую красавицу, расположившуюся в шезлонге. Суперинтендант видел портрет актрисы Лили Лэнгтри[37]

в подобной позе. Только эта девушка смотрела прямо в камеру, а на губах ее играла легкая улыбка, словно она осознавала скрытую иронию снимка. Чем дольше полицейский смотрел на нее, тем более притягательной она становилась, ее умное лицо словно проявлялось, постепенно представляясь в более полной красоте.

И тогда Томас вспомнил, где видел колонны с предыдущей фотографии, поскольку и шезлонг находился там же. Они принадлежали Делберту Кэткарту: Питт видел их в его студии.

– Да, они необычайно хороши, – задумчиво произнес он.

– Так вам понравились? – с живым интересом спросил продавец, почуяв возможного покупателя. – Я уступлю их вам по выгодной цене.

– Вы приобрели их на законном основании? – слегка нахмурившись, спросил Томас.

Торговец изобразил возмущение.

– Конечно, на законном! Я веду все свои дела честно и законно.

– Ладно. Тогда скажите мне, у кого вы купили эти. Их принесла вам мисс Мондрелл?

– С роду не слыхал о такой даме. Я прикупил их у самого фотографа.

– Неужели? Тогда, возможно, вам принес их мистер Делберт Кэткарт?

– Гм, ну… – Продавец нервно взглянул на Питта.