Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

Однако, если в глазах учеников жестокие выходки Дидло искупались его огромными достоинствами, то для театрального начальства эти достоинства значили гораздо меньше, чем «неудобный» характер великого балетмейстера. Вспыльчивый и независимый, он не терпел вмешательства в его постановки, и в большинстве случаев ему удавалось настоять на своем. Но однажды (это было 31 октября 1829 г.) недавно назначенный новый директор Императорских театров князь С. Гагарин во время спектакля в Каменном большом театре потребовал сокращения антракта: «Его Величеству надоело ждать!» Дидло не выполнил приказания. Тогда Гагарин, обернувшись к сторожам, закричал: «Арестуйте его!» Сопротивлявшегося изо всех сил старого балетмейстера схватили, «подняли на руки, отнесли в директорскую и заперли на ключ». Там продержали его двое суток. Такого оскорбления Дидло не мог вынести и, вернувшись к себе домой, в Троицкий переулок, немедленно подал заявление об уходе из театра. Но отставка не была принята: к дому Дидло ежедневно подъезжала казенная карета, чтобы везти его в театр, и, подождав понапрасну, уезжала. Так продолжалось почти три месяца. Очень трудно изменить привычный образ жизни. Он по-прежнему вставал рано, занимался чтением исторических книг, находя в них сюжеты для балетов, рисовал. Воображая их на сцене. Но не надо было ехать ни в театральное училище, где он столько лет давал уроки танцев, ни в театр на репетиции и спектакли… Его ученики переняли от своего учителя искусство одухотворенного танца. Гордость Дидло — его любимая ученица, «русская Терпсихора» Авдотья Истомина. Особенно хороша была она в роли Черкешенки в упомянутом балете «Кавказский пленник»[51].

Ш.Л. Дидло

Спустя четыре года затворничества в доме на углу Троицкого переулка и Невского проспекта Дидло в последний раз переступил порог Большого театра. В этот день, 4 октября 1833 г., состоялся наконец его прощальный бенефис. Был поставлен один из лучших балетов Дидло «Венгерская хижина, или Знаменитые изгнанники», а после спектакля публика потребовала автора балета: «и сей крик продолжался около 15 минут». Он появился наконец в окружении артистов — своих учеников, они нарушили запрет директора, разрешившего бенефис, но не желавшего чествования Дидло. Они возложили ему на голову венок, целовали и обнимали, а дети-ученики целовали его руки…

Ему суждено прожить еще четыре года, страдая от тоски бездействия и чувствуя себя похороненным заживо. Угнетало и то, что рухнули надежды на продолжение в русском балете рода Дидло — сын Шарль (он не только носил имя отца, но и внешне был очень на него похож) в начале своей блистательной карьеры повредил ногу и вынужден оставить сцену. Дидло скончался 7 ноября 1837 г. во время поездки в Киев[52].

После смерти балетмейстера дом унаследовал его сын Карл Карлович Дидло. Его имя мы встречаем в «Атласе тринадцати частей Санкт-Петербурга» Н. Цылова, где он значится как губернский секретарь[53]. К сожалению, его творческая карьера оказалась непродолжительной. Карл Дидло дебютировал на сцене Большого Каменного театра в 1816 году в дивертисменте «Вечер в саду». По свидетельству современников, он был танцовщиком с большим дарованием, нравившемся публике, однако вынужден был оставить сцену из-за болезни

[54].

Карл Дидло выполнил волю отца и завещал дом на углу Невского проспекта и Троицкого переулка Дирекции Императорских театров, в собственности которой он находился до конца XIX в.[55]

В 1899 г. участок приобрел великий князь Сергей Александрович, владелец соседнего дворца. Как справедливо замечает историк Евгений Пчелов: «Сергей Александрович — один из самых оклеветанных и оплеванных членов Дома Романовых. Виной тому его твердые консервативные убеждения, нежелание ни на йоту уступать реформаторам и всеми силами поддерживать самодержавный порядок. Он был воспитан в строгих религиозных и нравственных традициях. Большое влияние на его формирование оказала мать — Мария Александровна, глубоко верующая женщина. От нее он перенял гипертрофированное чувство долга, ведь императрица много страдала в последние годы, наблюдая поздний роман мужа и княжны Долгоруковой, но кротко все перенесла, вытерпела и осталась достойной своего высокого положения. Для Сергея Александровича интересы государства и государя были непререкаемы и священны, и на какой бы пост его ни назначили, всюду он стремился, прежде всего, честно выполнять свой долг».

Образование великого князя отличалось всесторонностью: его обучали и естественным, и техническим, и гуманитарным наукам, нескольким языкам, в том числе латыни, искусствам. Первым из императорской фамилии познакомился с творчеством М.Ф. Достоевского и стал горячим почитателем его таланта. Высоко ценил раннее творчество Льва Толстого, в особенности «Севастопольские рассказы» и «Войну и мир». К гражданской позиции писателя относился негативно, но единственный из высокопоставленных лиц согласился передать Александру III письмо Л. Толстого с призывом помиловать народовольцев-цареубийц.

Великий князь Сергей Александрович