Ульмигания

Крива уже понял, что христиане не оставят в покое Ульмиганию – последнее пристанище древнего Тайного Знания. Настойчивые попытки навязать пруссам войну объяснялись не обычной агрессивностью молодых неразумных соседей, но чем-то большим. Если б дело было только в ляхах, поморянах или мазурах! Пруссы готовы были преподать жестокий урок любому из народов. Да и вряд ли ляхи уже забыли, как оставил в Пруссии свое войско Болеслав Храбрый. Помнят и мазуры Великую Битву. Дело не в них. Новая религия с ее единственным богом, как чума захватывала окрестные страны, требуя себе в жертву все, что накопило человечество до нее. Культ воина подменялся культом всепрощения, Великое Знание, врученное человеку Сыновьями Звезды, объявлялось вне закона…

“Если чувствуешь угрозу, – говорил Вайдевут, – Бессмысленно искать ее причины. Бей первым”.

Крива принял решение.

Он выбрался на поверхность, отдал распоряжения сеймину35, разослал по землям посыльных с объявлением времени и места Великого Совета воинов, после этого поужинал. Потом принял куметиса особого отряда лазутчиков.

Только взглянув в лицо Криве, тот упал на колени и прошептал:

– Прости, Великий Жрец… Недоглядел… Дозорные, пропустившие христиан в Вармию, уже наказаны. Слуги Пикола гложут в преисподней их кости.

Крива бросил перед ним бубен:

– Знаешь, чья кожа на него натянута?

– Знаю, – еще тише сказал куметис.

– Как бы на следующий бубен не пошла кожа твоей спины, – проворчал Крива.

– Докладывай.

– Князь Руссиген собирает ятвягов для похода…

– Отменить, – оборвал Крива. – В ближайшее время никаких походов.

– Вайдимаи из Мазовии говорят, что какой-то знатный крестоносец собирается напасть со своими рыцарями на Галиндию, – продолжил куметис.

“Не успеет” – подумал Крива.

Слушая доклад, он одновременно разрабатывал план нападения на Польшу и Поморье.

Куметис закончил говорить и помялся.

– Что еще? – спросил Крива.

– Этот витинг из вармов – Дилинг…

– Ну?

– Похоже, он причастен к смерти князя Рендала. Его видели в Твангсте с рутеном, христианином. С ними была одна из женно Рендала.

– Женно Рендала?!

Крива удивленно вскинул рыжие кустистые брови.

– Не та ли самая, из-за которой разгорелась свара между вармами и бартами?

– Та, Великий Жрец.

– Интересно…

Крива задумался, а куметис потел от страха, не зная как ему поступить – убраться потихоньку или продолжать мести косицами пол перед Кривой?

– Так почему, ты говоришь, их еще не поймали? – будто очнувшись, спросил Крива.

У куметиса захватило дух.

– Он ловок, как ласка, – попытался оправдаться витинг. – В Твангсте отправились лучшие воины – из рода Вепря, но Дилинг с рутеном ушли.

– Где же они теперь?

Куметис, так и не поднявший глаз от земли, готов был зарыться в нее кротом.

– Пошел вон.

Крива сказал это, не повышая голоса, но куметис чуть не лишился чувств.

Он ушел, а Верховный Жрец опять задумался. То, что ему было известно о Дилинге, наталкивало на мысль, что и его приятель, пусть и слепой, а все же не из простых воинов. Нельзя ли их использовать на благо Ульмигании?

12

Та, кого куры считали живым воплощением богини Лаумы, поклявшейся мстить людям и богам за то, что ее когда-то обошли вниманием в пользу Лаймы, купалась. Вода была теплой и розовой от заходящего солнца. Тюлени, подныривая, игриво и нежно касались гладкой холодной шкурой живота и ног вайделотки, а стая лебедей, почтительно выгнув шеи, следила за тем, чтобы покой этой женщины не нарушили невзначай крикливые чайки или беспокойные нырки.

Вайделотка вышла на берег, откинула назад длинные волосы и подставила мягким лучам усталого солнца высушить капли влаги с сильного загорелого тела. Грудь ее была круглой и упругой с крепкими, как у девственницы, сосками. Живот без единой складки обтягивала тугая кожа. Тонкие ноги стояли на песке уверенно и надежно. Лебеди смущенно потупились, склонив к воде носатые головы, а бесстыжие тюлени поползли на пляж, лаская глазами свое божество. Совершенство ее тела было достойно их восхищения, и им не было дела до того, что ее густые волосы седы, лицо с жесткой линией рта не дает представления о возрасте, а полуприкрытые глаза стального цвета холодные, как у волчицы.

Тюлени любили вайделотку, и несколько из них уже поднесли к ее ногам крупных жирных лососей. Вожак стада – большой светло-серый самец, подобрался особенно близко и, задрав голову, потерся короткой щетиной морды об ее бедро. Вайделотка улыбнулась, села на песок и похлопала вожака по загривку. Он замурлыкал и попытался положить голову ей на колени. Но женщина вдруг оттолкнула его. Тюлени насторожились и, приподнимаясь на передних ластах, беспокойно завертели головами. Пляж был пуст, если не считать одинокого кабана, бродившего вдоль линии прибоя. Однако вайделотка нахмурилась, собрала рыбу, нанизав ее на прут, подхватила одежду и быстрым шагом направилась в дюны. Обеспокоенные тюлени дружно и шумно стали шлепаться в воду и отплывать от берега.

13