Уловка-22

— Сделайте это не для меня, а для Данбэра, капеллан, — поправил его Йоссариан барским тоном. — У меня рана на ноге, цена ей миллион долларов. С такой раной меня не вернут в строй. Но если и рана не поможет, тогда вся надежда на психиатра, который считает, что я не пригоден для службы в армии.

— Это я не вполне пригоден к службе в армии, — ревниво проскулил Данбэр. — Это был мой сон.

— Не в сне дело, Данбэр, — объяснил Йоссариан. — Твой сон ему нравится. Дело в моей личности. Он думает, что она у меня раздвоенная.

— …Ваша личность раскололась на две равные половинки, — сказал майор Сэндерсон. Ради такого случая он завязал шнурки на своих неуклюжих солдатских ботинках и прилизал черные, как смоль, волосы с помощью какой‑то удушающе‑благоухающей дряни. Стараясь показаться здравомыслящим и приятным, он наигранно улыбнулся. — Я это говорю не потому, что хочу быть жестоким и оскорбить вас, — продолжал он жестоким, оскорбительным тоном. — Я это говорю не потому, что питаю к вам злое, мстительное чувство из‑за того, что вы оттолкнули меня и наплевали мне в душу. Я медик и всегда смотрю на вещи трезво и объективно. Так вот, у меня для вас очень скверные новости. У вас хватит мужества выслушать их?

— Не надо, бога ради, пощадите! — завизжал Йоссариан. — Меня хватит удар. Майор Сэндерсон разъярился.

— Вы хоть изредка можете вести себя по‑человечески? — взмолился он. От злости лица его стало красным, как свекла, а кулаки обрушились на крышку стола. — Ваша беда в том, что вы ставите себя выше всяких условностей. Вы, вероятно, ставите себя даже выше меня только потому, что половая зрелость у меня наступила слишком поздно. Так вот, знаете, кто вы на самом деле? Вы — неудачливый, несчастный, разочарованный, недисциплинированный, не приспособленный к жизни молодой человек. — Протараторив эту серию нелестных эпитетов, майор Сэндерсон как будто бы немного оттаял.

— Так точно, сэр, — охотно согласился Йоссариан, — По‑моему, вы правы.

— Конечно, я прав. Вы еще незрелы. Вы не в состоянии свыкнуться с самой идеей войны.

— Так точно, сэр.

— У вас патологическое отвращение к смерти. Вас, вероятно, раздражает сам факт, что вы на войне и можете в любую минуту сложить голову.

— «Раздражает» — это не то слово, сэр… Я просто вне себя от бешенства.

— Вас постоянно мучит забота о собственной безопасности. Вы не выносите хвастунов, фанатиков, снобов и лицемеров. У вас подсознательная ненависть ко многим людям.

— Почему подсознательная? Вполне сознательная, сэр! — поправил Йоссариан, горя желанием помочь психиатру.

— Я ненавижу их совершенно сознательно.

— Вы настроены антагонистически к грабежам, эксплуатации, неравенству, унижениям и обману. Вас морально угнетает нищета, вас угнетает невежество. Вас угнетают преследования. Вас угнетает насилие. Вас угнетают трущобы. Вас угнетает жадность. Вас угнетает преступность. Вас угнетает коррупция. Знаете, я совсем не удивлюсь, если у вас окажется маниакально‑депрессивный психоз.

— Так точно, сэр. Может быть, у меня как раз этот самый психоз.

— И не пытайтесь это отрицать.

— А я и не отрицаю, сэр, — сказал Йоссариан, весьма довольный чудесным контактом, установившимся наконец между ними. — Я согласен со всем, что вы сказали.

— Следовательно, вы должны согласиться, что вы сумасшедший.

— Сумасшедший? — Йоссариан был поражен. — О чем вы говорите? Почему это я сумасшедший? Это вы сумасшедший!

Майор Сэндерсон снова покраснел от негодования и хлопнул себя кулаками по бедрам.

— Назвав меня сумасшедшим, — заорал он, брызжа слюной, — вы тем самым изобличили в себе типичного, мстительного параноика с садистскими наклонностями! Вы действительно сумасшедший!

— Тогда почему же вы не отправите меня домой?

— А я и намерен отправить вас домой.

— Меня собираются отправить домой! — ликуя, объявил Йоссариан, когда приковылял обратно в палату.

— Меня тоже! — радостно откликнулся А. Фортиори. — Только сейчас приходили в палату и объявили.

— А как насчет меня? — обиженно осведомился у врачей Данбэр.

— Насчет вас? — строго ответили ему. — Вы отправляетесь вместе с Йоссарианом. Обратно в строй.

И они отправились обратно в строй.

Йоссариан был вне себя от ярости, когда санитарная машина доставила его в эскадрилью, и он сразу же заковылял искать справедливости у доктора Дейники. Доктор хмуро уставился на него унылым, презрительным взглядом.

— Эх вы! — скорбно воскликнул доктор Дейника брюзгливым тоном. — Все вы только и думаете, что о себе. Если хочешь узнать, что произошло, пока ты валялся в госпитале, пойди‑ка к карте и посмотри на линию фронта.

— Мы отступаем? — спросил огорошенный Йоссариан.