Уловка-22

— Сэр, я полагаю, вам бы лучше поговорить с генералом Шейскопфом, — умолял капрал дрожащим голосом. — Он непременно хочет с кем-нибудь поговорить.

— Карджилл, поговорите с Шейскопфом вместо меня. Я не в состоянии. Выясните, что он хочет.

Полковник Карджилл мгновение слушал генерала Шейскопфа и вдруг побелел как полотно.

— Бог мой! — закричал он, и трубка выпала у него из рук. — Вы знаете, что он хочет? Он хочет, чтобы мы маршировали. Он хочет, чтобы мы все маршировали!

38. Сестренка

Йоссариан отказался вылетать на задания и с пистолетом на боку маршировал задом наперед. Он маршировал задом наперед, потому что то и дело оглядывался, желая убедиться, что никто не крадется за ним по пятам. Каждый звук за спиной заставлял его настораживаться, в каждом прохожем ему мерещился потенциальный убийца. Он не снимал руки с пистолета и улыбался одному лишь Заморышу Джо. Капитанам Пилтчарду и Рену Йоссариан сказал, что он свое отлетал. Капитаны Пилтчард и Рен вычеркнули его имя из списка бомбардиров, назначенных на предстоящий вылет, и доложили о случившемся в штаб полка.

Подполковник Корн беззаботно рассмеялся.

— Он не желает летать? Что вы, черт побери, хотите этим сказать? — спросил он, улыбаясь, в то время как полковник Кэткарт отошел в дальний угол кабинета, размышляя над роковым смыслом фамилии «Йоссариан». — Почему это он не желает?

— Его друг Нейтли погиб в катастрофе над Специей. Может быть, поэтому.

— За кого он себя принимает? За Ахиллеса? — Литературная аналогия понравилась подполковнику Корну, и он решил ее запомнить, чтобы при случае повторить в присутствии генерала Пеккема. — Он обязан летать на задания хотя бы потому, что у него нет другого выбора. Возвращайтесь и скажите ему, что, если он не передумает, вы доложите о случившемся нам.

— Мы уже это ему сказали, сэр. Но он стоит на своем.

— А что говорит майор Майор?

— Он не попадается нам на глаза. Такое впечатление, что он вовсе исчез куда-то.

— Хорошо бы действительно его… исчезнуть, — проворчал из своего угла полковник Кэткарт. — Тем же способом, как они… исчезли этого малого, по фамилии Данбэр.

— О, есть масса других способов управиться с майором Майором, — самонадеянным тоном заверил его подполковник Корн и, повернувшись к Пилтчарду и Рену, продолжал: — Для начала будем с этим Йоссарианом помягче. Пошлите его на пару дней отдохнуть в Рим. Может быть, смерть того парня и вправду его немного травмировала.

На самом деле смерть Нейтли не просто травмировала, а чуть было не стоила жизни Йоссариану, ибо, когда он сообщил тяжкую весть нейтлевой девице, та издала пронзительный, душераздирающий вопль и попыталась зарезать его ножом для чистки картошки.

— Bruto![23] — в припадке истерической ярости выла она, а он, заломив ей руку за спину, выкручивал кисть до тех пор, пока она не выронила нож. — Bruto! Bruto! — Свободной рукой она молниеносно хлестнула его по лицу, до крови расцарапав щеку, и злобно плюнула ему в глаза.

— В чем дело? — завизжал он от жгучей боли и недоумения. Он отшвырнул ее от себя, и она пролетела через всю комнату к противоположной стене. — Что ты от меня хочешь?

Она снова набросилась на него с кулаками и, прежде чем он успел схватить ее за запястья и заставить утихомириться, сильным ударом разбила ему губы. Волосы ее дико растрепались, из пылавших ненавистью глаз ручьями бежали слезы, но она, как одержимая, наседала на него. Бешенство удесятеряло ее силы, а едва он пытался ей что-то объяснить, она свирепо рычала, ругалась и визжала: «Bruto! Bruto!»

Йоссариан не ожидал, что она окажется такой сильной, и от неожиданности едва устоял на ногах. Ростом она была примерно с Йоссариана, и в течение нескольких жутких мгновений он был уверен, что она со своей безумной решимостью одолеет его, собьет на пол и безжалостно растерзает на части, — и все за какое-то гнусное преступление, которого он не совершал. Ему хотелось кричать о помощи. Наконец она ослабела и слегка попятилась. Воспользовавшись передышкой, Йоссариан принялся клясться, что вовсе не повинен в смерти Нейтли. Она снова плюнула ему в лицо, и он, охваченный злостью и отчаянием, брезгливо отпихнул ее.

— Что тебе от меня нужно? — завопил он с надрывом, в полном смятении. — Я его не убивал!

Неожиданно она ударилась в слезы и этим поставила Йоссариана в тупик.

А она плакала от горя, глубокого горя, обессилевшая, покорная, вовсе позабывшая о Йоссариане. Трогательная в своем несчастье, она сидела, низко опустив красивую, гордую, забубенную голову. Плечи ее обмякли, ярость улетучилась. Страдание ее было неподдельным. Громкие, мучительные рыдания душили и сотрясали ее. Она перестала замечать его, он ее больше не интересовал. Теперь он мог уйти без всякого риска. Но он предпочел остаться, чтобы утешить ее и поддержать.