Ультиматум Борна

– Смазанное и несколько противоречивое описание событий, – сказала она, – которое дали очевидцы... далее следующие строки: «Среди личных вещей убитого найдена карта Брюсселя и его окрестностей, на которой красным обведен город Андерлехт». Далее следует вывод о связи с убийством Тигартена. Это ложь, Джонни, причем двойная... Во-первых, Дэвид не стал бы носить с собой эту карту. Во-вторых, – и это более убедительно, – советские средства массовой информации не только уделили слишком много внимания этой истории, – что само по себе невероятно, но и притянули к ней еще и убийство Тигартена... Это уж чересчур.

– Что ты имеешь в виду? Почему?

– Потому что предполагаемый убийца находился в России, а Москва не признает свою причастность к убийству натовского генерала... Нет, братик, кто-то нарушил правила и вынудил ТАСС дать это сообщение; подозреваю, что могут полететь чьи-то головы... Я не знаю, где сейчас Джейсон, но уверена, что он жив. Дэвид позаботился, чтобы мне это стало известно.

* * *

Питер Холланд поднял телефонную трубку и набрал номер телефона Чарли Кэссета.

– Да?

– Чарли, это Питер.

– Рад тебя слышать.

– Почему?

– Потому что по телефону мне в последнее время сообщают только дурные вести. Только что наш агент с площади Дзержинского передал, что КГБ жаждет крови.

– В связи с информацией ТАСС о Борне?

– Верно. В ТАСС и на московском радио решили, что эта история с Борном официально санкционирована, раз ее передали по факсу из министерства информации с использованием специальных шифров, означающих, что она должна быть немедленно опубликована. Когда дерьмо всплыло, никто не признал его своим, а кто запустил в действие шифры, выяснить невозможно.

– Что ты об этом думаешь?

– Полной уверенности у меня нет, но судя по тому, что известно о Дмитрии Крупкине, это вполне в его стиле. Сейчас он работает вместе с Алексом, и если подобного трюка нет в репертуаре Конклина – значит, я не знаю Святого Алекса. А уж мне ли его не знать...

– Мари говорит нечто похожее.

– Мари?

– Жена Борна. В разговоре со мной она выдвинула весьма сильные аргументы. Она полагает, что московское сообщение – фальшивка, состряпанная по многим причинам, и что ее муж жив.

– Согласен. Ты поэтому мне позвонил?

– Нет, – ответил директор, глубоко вздохнув. – Хочу сообщить тебе дурную весть.

– Теперь я не рад тебя слышать. Что случилось?

– Помнишь парижский номер телефона – выход на Шакала? Мы получили его от Генри Сайкса с Монсеррата...

– Помню. Там кто-то должен был отозваться на пароль «дрозд».

– Некто откликнулся, и мы его проследили. Дальше тебе совсем не понравится...

– Судя по всему, Алекс Конклин вот-вот станет «человеком года». Ведь это он вывел нас на Сайкса, так?

– Да.

– Ну говори, что там?

– Послание было доставлено домой директору Второго бюро.

– Бог мой! Надо сообщить в управление СЕД французской разведки, опустив подробности.

– Я никому ничего не буду сообщать до тех пор, пока мы не получим известий от Конклина. По-моему, мы хоть этим обязаны ему.

– Черт подери! Что они вытворяют? – заорал разъяренный Кэссет. – Рассылают фальшивые сообщения о смерти – да еще из Москвы, как будто другого места нет! Зачем все это?

– Джейсон Борн продолжает охоту, – ответил Питер Холланд. – А когда охота закончится – если она закончится и зверь будет убит, – он должен быть уверен, что выберется из леса прежде, чем на него кто-то накинется... Все резидентуры и станции прослушивания вдоль границ Советского Союза должны работать в режиме максимальной готовности. Пароль – «Ассасин». Надо быть готовым к его возвращению...

Глава 40

«Новгород». Что стояло за этим словом – «Новгород»? Это представлялось невероятным. Предположить существование такого комплекса было просто невозможно. Здесь абстракция трансформировалась в реальность. Творившуюся тут фантасмагорию можно было потрогать руками. Это было произведение искусства, созданное коллективными усилиями среди дремучих лесов по берегам Волхова. С момента, когда Борн вынырнул из туннеля, проложенного по дну реки, минуя охрану, КПП и многочисленные следящие устройства, он находился в состоянии шока, автоматически продолжая наблюдать, анализировать и впитывать увиденное.