Ультиматум президенту (сборник)

Такие умывальники Мамонт только в кино видел. Как и в какую глушь меня занесло? – размышлял Алексей. Почему меня ни жена, ни братва не ищут? Такого неуважения понять, а тем более простить, он не мог. С деревенских лекарей, что взять? Они своё дело сделали. Подлатали неплохо, стал здоровее, чем был. Нужно будет долларов доктору подкинуть, ремонт в больнице сделать, оборудование прикупить.

– Где у вас телефон? – обратился он Марии Петровне – позвоню друзьям, пусть приедут, заберут меня. Моя мобила в машине осталась.

От нас ты ни до кого не дозвонишься. – Нет связи. – усмехнулся, вошедший Иван Савельевич.

– Как это нет? – вспылил Алексей, но, заглянув в глаза старику, мигом остыл. Весь его гнев улетучился, как роса под солнцем, столько жалости к себе увидел он в их ясной, спокойной сини. Леша почувствовал, что ничего не сможет сделать этому сухенькому, седенькому старичку, нищему лекарю из захолустья. Не боится он его силы, не позарится на его деньги. Мудрый старик знает то, что нужно человеку больше всех земных благ, сильнее страхов, милее женской любви. Попрощавшись, и пожелав Алексею счастливого пути и удач, Иван Савельевич ушел в свой кабинет. Подошла Мария Петровна с пакетом – Вот тебе сухой паек на дорогу. Зачем он мне? – отказался Алексей. Поем в кафе. Нет их здесь. Бери, потом спасибо скажешь – сказала добрая старушка, перекрестила Мамонта и вывела его на улицу. Выйдя за дверь веранды, на деревянное крыльцо, он поразился, увидев вокруг больницы дремучий сосновый лес. Высоченные, стройные, как корабельные мачты, сосны отогревали на теплом весеннем солнце свои золотые, похожие на свечи стволы. Больничка стояла на небольшой полянке, от которой уходила куда то вдаль дорога – просека, по которой можно было только на санях проехать. Снег посерел и осел. Следы саней на дороге, местами протаяли до земли. С тесовой крыши свисали сосульки похожие на отлитые из стекла бивни моржей. Им было жарко, они потели на солнце, капли нависали на остриях, созрев падали, пробивая глубокие дырки в снегу. Похоже, сейчас конец марта – начало апреля подумал Леша. Мария Петровна показала на дорогу. Иди прямо. Здесь не заблудишься. Дорога выведет тебя к хутору из трех домов, там узнаешь куда идти и что делать дальше. Все будет хорошо, улыбнулась ободряюще и снова перекрестила Алексея. Ему было приятно и грустно. Так, после окончания школы, провожала его в город, горько плачущая, мать. Мария Петровна не плакала, говорила уверенно, словно видела будущее: Иди ничего и никого, кроме себя не бойся. Забудь, что ты крутой. Встретишь сейчас людей посильнее тебя духом, крепче характером и верой. Пойми и полюби их, если сумеешь – спасешься. Таких слов и ласковых, сочувствующих глаз он ни разу в жизни не слышал и не видел. Ему стало казаться, что он находится в каком то сказочном сне, в который он чудом попал после аварии. – Все наяву – словно прочла его мысли старушка – Иди с Богом.

Алексей уже несколько лет носил золотой крест на толстой цепи, у братвы это было престижно, модно. Несколько раз, даже в церковь заходил, ставил свечи, но это была скорее игра, чем вера. Подумать о жизни и Боге было некогда, думалось – жизнь впереди, всё ещё успеется. Похоже, дожил: времени, хоть, пруд пруди, идти нужно неизвестно куда, ждет его там неизвестно что. Бред какай то! Хотелось проснуться, увидеть свою квартиру, жену, друзей. Мария Петровна легонько толкнула в спину: Шагай веселей, ничего не страшись, помни на все воля Божья.

Эти слова ударили по самолюбию никогда не трусившего Алексея: этого ему только не хватало! Гордость не позволяла ему оглянуться. Крикнув: Спасибо за заботу, смело зашагал навстречу таинственной неизвестности. Мокрый снег быстро намочил кроссовки, ноги стали замерзать, но он упрямо шагал вперед. Часа через два увидел впереди девушку, ускорив шаг, быстро догнал ее. Первое, что его поразило, в ней была одежда: серая, плохо сшитая, неказисто сидящая, немодная. Девушка была в черном, стареньком зимнем пальто с вытертым искусственным воротником, клетчатом шерстяном платке, валенках с резиновыми галошами и самосвязанных варежках. Такого наряда он даже в деревнях не видел, только в старых советских фильмах о войне и партизанах. Услышав его шаги, девушка оглянулась, испуганно вскрикнула и бросилась бежать. Лешка догнал ее и крепко схватил за плечи. Она закричала, пытаясь вырваться из его крепких рук. – Чего орешь, дура! Не бойся. Я тебя и пальцем не трону. Сам тебя боюсь. Лучше скажи, куда идешь. Я в этих местах впервые. Пойдем вместе, все веселее будет. Девушка молчала, разглядывая незнакомца. От бега её черные, как у цыганки волосы выбились из – под платка, закрыв лоб и брови. Огромные тёмно – карие, почти черные, глаза гневно сверкали. Не взгляд, а молния – подумал Мамонт. Вслух спросил: – Ты, что колдунья?