Ультрафиолет

Петя вновь заулыбался, крепко прижал к себе свой шар, стал болтать ногами и что-то курлыкать под нос. Все молчали.

Я вновь начал клевать носом. Мне срочно нужен отдых, вяло подумал я.

– Уважаемый Сеня, хочешь еще разок посмотреть мой шар? – звонкий голос фиолета вновь вывел меня из дремоты.

– Что за шар? – с любопытством спросила Наташка, заглядывая через плечо Пети. Но тот, к моему удивлению, прикрыл шар полой пиджака и огрызнулся:

– Ребенкам нельзя показывать! У тебя есть шоколадка! А Сеня со мной по-де-лит-ся, – по слогам произнес фиолет новое для него слово и широко мне улыбнулся.

Я был уверен, что Наташка в ответ на его слова надуется. Но, к моему удивлению, девочка выглядела скорее обеспокоенной, чем обиженной.

– Конечно, Петя, показывай свой шар, – сказал я фиолету.

– А может быть, не нужно смотреть шар? – обратилась ко мне Наташка. – Чего там может быть интересного?

Фиолет медленно повернулся к девчонке и прищурился:

– Мне очень нужно, – сдавленно сказал Петя, – показать шар.

Мне послышалась в его голосе угроза, и я уже собрался было возразить, но вдруг с удивлением обнаружил, что держу в руках игрушку и завороженно наблюдаю за круговертью снежинок вокруг домика. Нет, я не просто смотрю на снежинки, я тоже снежинка и кручусь в этом вихре все быстрее и быстрее, пока домик не растворяется в белой мгле.

****

Я прихожу в себя. Вокруг темно, только где-то высоко виднеется круглое светлое окошко. Я пару раз смаргиваю и понимаю, что сижу на дне ямы-колодца, а окошко – это кусочек голубого неба. Я пытаюсь встать, но ноги скользят по глиняному дну, только через пару минут мне удается подняться.

Яма очень глубокая, даже с моим ростом небо-окошко почти не приближается. Я смотрю на свои руки и задыхаюсь от изумления – это руки ребенка! Ощупав себя, я понимаю, что нахожусь в теле мальчика лет шести. Меня прошибает холодный пот – этого не может быть!

Но факт остается фактом – мне шесть, на мне холщовые штаны, растянутая майка, я босой, сижу на дне глубокой ямы.

…Эту яму с утра дядя Миша и Коля Трезуб выкопали для нового колодца. А потом пошли за глиной к реке. Мы с Сережкой Никитиным с ними просились, но они нас не взяли…

Стоп. Откуда я это все знаю? Мне становится жарко, я прислоняюсь к стенке ямы и морщусь от боли – при падении ободрал локоть. Боль кажется настоящей.

Я переминаюсь с ноги на ногу и слышу хлюпанье под ногами – в яму постепенно просачивается вода. И если дядя Миша и Коля Трезуб выбрали верное место, то вода будет прибывать быстро.

У меня кружится голова, сознание мутнеет: я – это я, и в то же время я – это ребенок! Как такое возможно? Наши (мои?) мысли перемешались в голове – я здесь! Я здесь заперт внутри мальчишки! Что это? Чьи-то воспоминания или самая что ни на есть явь?