Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

— У нас в леспромхозе, знаешь, счас чего творят? Лес насобачились по бартеру заграницу сплавлять. Напрямую, через какое-то СП в Москве. Эшелон за эшелоном. Эшелон лесу, пиломатериалов отправят, а обратно в котомке десять пар этих… кроссовок, да какой-нибудь миксер везут. Эшелон лесу отправят, обратно опять с одной котомкой. Тьфу… глаза бы не глядели. Все равно как у папуасов на бусы лес у нас выменивают.

Алексей понял, что хозяин рассказывает это не без задней мысли, а желая как-то оправдать привезенные левым рейсом бревна.

— Все по начальству расходится. Обнаглела сволота вконец.

— Не скажи. Народ у нас тоже разбаловался, — не поддержал шофер, видимо, не уловив оправдательного оттенка в речи хозяина. — На делянке вон, в марте было, надо лес трелевать на погрузочную площадку, а Гришка Рузмаков… знаешь такого?

— Ну?

— Сел на трелевочник и за двадцать верст по сугробам на речку потарахтел. Ухи, говорит, свежей захотелось. Целый день на зимнюю удочку ершей сидел из лунки дергал. А трактор на берегу на холостом постукивает. Одной солярки бочку сжег. К ночи уж, в одиннадцатом часу вернулся. И ниче… посмеялись только, да бригадир обматерил.

Мужики приняли еще по одной, и шофер поднялся.

— Пора ехать.

Стеклотара под кроватями жалобно зазвенела, когда тяжелый «КРАЗ» с могучим ревом тронулся с места. Алексей подождал, пока гул затихнет вдали, спросил:

— Геннадий Яковлевич, у вас какая сумма на сберегательной книжке? Помните?

Суходеев удивился, но спрашивать, к чему это, не стал.

— Тыщ пять, как будто. С рублями.

— Как будто?

— Нет. Точно.

— Проверьте книжку.

Суходеев с сомнением посмотрел на следователя, но опять ничего не спросил и тяжело двинулся в комнату. Алексей встал у него за спиной в дверях. Наконец, после довольно-таки продолжительных поисков сберкнижка была найдена в шкафу, под клеенкой.

— Полгода как не дотрагивался, — пояснил хозяин свою нерасторопность. Протянул Алексею.

— Нет, проверьте сами.

Суходеев молча начал листать, отыскивая страничку с последними записями, нашел и поглядел на Алексея непонимающим взглядом. Заглянул в титул — проверить фамилию. Наконец пробормотал:

— В марте снято последний раз. Вроде бы не снимал, не помню. Две с половиной тут… ну?

Алексей взял у него книжку. Шестью записями выше, октябрем прошлого года, была записана сумма вклада в размере пяти тысяч двадцати трех рублей с копейками пени.

— Вы эту сумму имели ввиду?

— Ну, вот! Пять тыщ с рублями… Так это как получается? Снято, что ли?

Суходеев-старший был в полном недоумении, хотя, Алексей видел, его беспокоила сейчас не пропавшая сумма денег, а сам факт пропажи. Актерская игра исключалась начисто: слишком много привходящих нюансов и оттенков — не всякий мастер сцены такое вытянет. Выходит, о деньгах Суходеев до этой минуты ничего не знал. Да если бы даже знал, по мужику сразу видно — за топор из-за денег не схватится.

Еще одна версия, похоже, накрылась…

— Погоди. А ты сам-то откуда про мою книжку знаешь? — подозрительно осведомился он.

— От людей, Геннадий Яковлевич. Ваш сын решил приобрести мотоцикл, втайне от вас. Но на ваши деньги, как видите.

— Вовка? Ну… сволоченок! — Суходеев вдруг захохотал отрывистым, лающим смехом. Потом махнул рукой, сморщился. — Весь в мать пошел.

— Так что, Геннадий Яковлевич? Дело возбуждать будем?

— Какое дело?

— Уголовное дело по факту мошенничества против Суходеева Владимира Геннадиевича.

Суходеев, сообразив, о чем идет речь, решительно отрезал:

— Считай, мотоцикл я ему подарил. Сорняком растет парень. Что сам надыбал, то и его. Тут впору на себя заявление писать.

Он осекся и замолчал надолго, отвернувшись в окно. Дальнейший разговор с Суходеевым ничего существенного к уже известным фактам не добавил. Алексей положил перед ним на стол бланк протокола, подал ручку.

— Прочитайте, и ваша подпись: с моих слов записано верно.

* * *

По дороге домой Алексей зашел в магазин взять бутылку молока и батон на вечер. Но от кассы его грубо завернули. Хлеб, как оказалось, продавался в городе по карточкам из расчета четыреста граммов в день на человека, молоко — по каким-то рецептам. Чай, масло, сахар он спрашивать не стал, тут все ясно. Вышел из магазина, неподалеку, запримеченное еще днем, находилось кафе-стекляшка, отправился туда. Но с кафе тоже не повезло, оно было закрыто с полчаса назад. Алексей потоптался в раздумьи перед дверью. Оставалось набиться к кому-нибудь в гости, на ужин. Или пойти в ресторан. Пожалуй, ресторан сейчас как раз то, что ему нужно.

Алексей расспросил у первого встречного дорогу и, гадая, какой сюрприз ожидает его на этот раз. Двинулся в указанном направлении.

В зале, когда он вошел, царил полумрак. Вспыхивали стробоскопы, грохотала новомодная музыка, обычная для такого рода мест. Свободных столиков было предостаточно, но Алексей заметил слева от себя одиноко сидящую девушку, темноволосую, в чем-то белом, не то светло-кремовом. Перед ней стояла чашка с кофе и мороженое в металлической штампованной вазочке. Густая волна волос закрывала большую часть лица, и разобрать, хороша она собой или дурнушка, было нельзя.