Улыбка Джоконды

Мисс Спенс чувствовала себя плохо. Выступления на людях в качестве свидетельницы оказались весьма тягостными, и, когда все кончилось, у нее было нечто вроде депрессии. Она плохо спала и страдала нарушением пищеварения на нервной почве. Доктор Либбард навещал ее каждый день. Она подолгу говорила с ним, все больше о деле Хаттона… Ее возмущенные чувства не сходили с точки кипения. Подумать только, что у тебя в доме бывал убийца, просто ужас берет! Подумать только, как долго можно ошибаться в человеке! (Правда, у нее-то с самого начала были кое– какие подозрения.) А эта девица, с которой он сбежал, – она же из простых, чуть ли не с панели. Весть о том, что вторая миссис Хаттон ожидает ребенка, который родится после смерти отца, осужденного и казненного преступника, возмутила ее, в этом было что-то оскорбительное, непристойное. Доктор Либбард отвечал ей мягко, уклончиво и прописывал бром.

Однажды утром он перебил на полуслове ее обычные тирады.

– Между прочим, – сказал он, как всегда, ровным и печальным голосом, – ведь это вы отравили миссис Хаттон?

Две-три секунды мисс Спенс смотрела на него в упор своими огромными глазами, потом чуть слышно проговорила:

– Да, – и заплакала.

– Подсыпали в кофе?

Она кивнула, по-видимому, утвердительно. Доктор Либбард вынул вечное перо и своим четким каллиграфическим почерком выписал ей рецепт на снотворное.