Улыбка и слезы Палечка

Теперь он сидел тут после обеда, за столом против короля, и развивал перед ним на чешском языке хитроумный план действий, который верно и безошибочно приведет Иржика к победе, а власть папы — к падению.

— Святой отец Пий Второй ошибается, если думает, что ему удастся восстановить власть папы в мирских делах, — говорил рыцарь из Гренобля, подкрепляя свои рассуждения изящными движениями маленьких рук. — Прошли времена великого единства, когда папа властвовал над душами и телами, имея в качестве наместника на земле императора. Мощь папы сокрушена, власть императора теперь — пустое слово. Немалая заслуга в этом принадлежит чешскому народу, который в боях отстоял свое право свободного и независимого решения в вопросах веры. Но и там, где в борьбе за духовные ценности и толкование Священного писания кровь пока не проливалась — в Италии, во Франции, всюду, где правят люди сильные и мудрые, — растет стремление уничтожить последние остатки папского господства. Император, теперешний император не очень любит папу, и у него довольно своих забот. Нельзя назвать его сильным человеком. Но есть французский король, человек исключительного государственного ума, который играет папой, как кошка мышкой. Дело в том, что и папу и короля интересует отнюдь не прагматическая санкция, а Неаполь. Есть Венецианская республика, есть так называемые тираны итальянских городов, сами сделавшие себя государями над подданными и правящие без папского благословения… Вспомните о великом Сфорце! А я еще не назвал таких славных правителей, как король венгерский и кастильский[191] и твои друзья в Германской империи — Бранденбург, Бавария и Саксония![192]

Папа поставил себе целью жизни снова вознести церковь на вершину светского могущества, став императором и духовным владыкой всего мира. Потому он с такой злобой топчет всякое новшество в области веры, какими являются французские или чешские вероисповедные отступления и обрядовые особенности. Потому и кричит, и бранится, и проклинает, и анафематствует, и вызывает для разбирательства перед престол свой христианских королей! Но его соблазняет и другая слава. Он хочет стать избавителем всего мира от турецкой опасности. И вот это то как раз — слабое место в его наступательных замыслах. Без тебя, король, без венецианского дожа, без короля венгерского и кастильского он турка не одолеет. Сомневаюсь, чтобы ему вдруг удалось при помощи одного красноречия заставить нового Атиллу остановиться перед воротами Рима…

И тут начинаем действовать мы с тобой, король! Создадим союз христианских стран, поставив во главе его совет из королей французского, чешского и кастильского, венецианского дожа и герцога бранденбургского, вооружим войска под твоим командованием и поможем королю венгерскому не только защитить свои собственные границы, но и прогнать турка в те места, откуда пришел. Вступившие в союз страны установят между собой вечный мир, а споры будет разрешать не папа, а совет королей, избранных в руководство этим объединением. Какой несложный, какой простой выход… И без папы, без императора!

У короля глаза сияли. Он понял, что в этом предложении есть то, что может помочь и его народу в эту трудную минуту. Папский поход против него будет остановлен сосредоточенной мощью объединившихся королей! Он посмотрел на Палечка. Тот глядел в открытое окно — на Лабскую равнину.

Узкая лента реки медленно вилась по лугам, окаймленная прибрежными ивами. По обе ее стороны в бесконечную даль, вплоть до волнистой линии горизонта, уходили зрелые нивы, ожидающие серпа и грабель жнецов. И было в этой зеленой и золотой картине столько мира и благодати, что на глазах у Яна навернулись слезы.

Он взглянул на короля глазами, которые тот так любил, и промолвил:

— Поистине смелая и прекрасная мысль! Даже не верится, чтоб она воплотилась в действительность. Но, брат-король, делай все, чтобы сохранить мир для этих полей и самому остаться правителем этого рая!

И король приказал рыцарю Марини ехать и как можно скорей побеседовать с венецианским дожем.

— Пусть папа знает, что я открыто и безбоязненно противопоставляю его воле свою! — сказал Иржи и приказал послу не действовать втайне, а говорить каждому о цели поездки.

Надвигались сумерки, а король и оба рыцаря еще сидели за чашей вина. Потом заиграла музыка. Под окнами раздались звуки рогов, флейт, дудок, заныли волынки. Послышался сдержанный девичий смех, веселые голоса мужчин. Король велел рыцарю Яну пойти посмотреть, что там такое.

Тот вернулся с сообщением, что внизу собралась толпа крестьян поиграть и поплясать для своего короля и его гостей Король спустился во двор замка и велел подвести молодежь поближе.

Они пришли в праздничной одежде, с цветами в волосах, с лентами и кружевами, присмиревшие, сытые, молодые, красивые Молодые парни, мужчины, девушки, женщины.

— Мы подошли, пан король, повеселить тебя и твоих гостей. Ты простишь, что мы оторвали тебя от важных размышлений?

— Я благодарю вас и рад, что мой дорогой советник рыцарь Марини познакомится с нашей музыкой и пляской. Начинайте!